"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автораГде - речи говорил, и ему кричали "ура", а лейб-гренадеры даже вынесли на
руках, где - только выяснял положение и старался, чтобы обезглавленные растерянные части попали снова в руки своих офицеров. Если не создать оборону города, то хоть знать хорошо наличные силы, - это именно ему нужно было успеть, он считался среди думцев самый военный и лихой, наиболее знающий армию, в постоянной с ней связи. Но все более Гучков видел, что офицеры сбежали из частей, во множестве прячутся в неизвестных местах и даже в Государственной Думе, опасаясь растерзания. А батальоны, которые кричали Гучкову "ура", - часом позже или раньше кричали "ура" же и делегатам Совета. Итак, пока Гучков собирал оборону от внешнего врага, за спиной думского Комитета собиралась сила еще горшая. И может быть надо было спешить обернуться, а нашлись бы силы - так и арестовать кого-нибудь из этого богомерзкого Совета. Но тем более не было сил таких. А пока он мотался в этих поездках - в его собственной Военной комиссии его собственный помощник Энгельгардт с перепугу вместе с Родзянкой издал дикий, немыслимый приказ, угодничающий перед Советом, перед распущенными солдатами, а офицерам грозящий расстрелом!!! Бред! - но отпечатанный на листках бумаги, он рассеивался по городу быстрей и множественней, чем успевал Гучков, - и все губил безвозвратно: теперь и вовсе нельзя было вернуть офицеров в части, а части выставить на защиту Петрограда. (А еще ж висели на Гучкове его военно-промышленные комитеты по всей стране, так помогшие ему в штурме власти, - но сейчас уже никак не хватало на них головы. Армию конечно снабжать, да, послал циркуляр всем комитетам: да, вести работу, да...) и пришел он по определенному расчету - удержаться во главе гвардейского экипажа, испугался, что заменят, и вообще удержаться как великий князь в опрокидывающей стихии этих дней, но такое поклонение Думе видного члена династии оказало тут на всех на них резкое впечатление. И Гучков, принимая Кирилла у себя в Военной комиссии, и произнося лицемерно-вежливые успокаивающие фразы (этот великий князь, кажется, не против бы и сам сесть на трон), не мог сдержать торжества. Это - первый из династии, а потянется она, ничтожная, вся. То казалось - рушится все кругом, то - какая же сила Дума! И производило впечатление, что гвардейский экипаж не утерял выправки и пришел с офицерами, - да не возьмется ли великий князь охранять вокзалы против Иванова, хотя б на ночное время? А что ж! Взялся. (Пригодился). Не один Гучков замотался в эти часы - и все члены думского Комитета. Но все они мотались, куда звала их мгновенная необходимость, - то произносить речи, то спасать арестованных, - и такими затычками пробоин они утеривали способность охватить все положение и отгадать, как его направить в главных чертах. Гучков, что ни делал, старался рассмотреть эти главные черты и использовать их, прежде чем они размылись. Были жертвы и сейчас, но если не решиться быстро, то будут жертвы несравненные - начнется гражданская война. Разворот событий завихривался по самому опасному склону - и надо было спешить обуздать его через законную передачу власти. Мысли Гучкова имели привычную колею и сразу занимали ее: отречение и регентский совет. Он сформулировал это уже год назад, если не раньше (душою раньше, ненавидя |
|
|