"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

унтера не было под рукой, - проверить, сами ли они никого не убили в
лазарете? А если уж так подозревают - пусть и проверят, нет ли заклятого
пулемета. Сотни этих пулеметов из невидимых рук со всех чердаков стреляли, а
сколько ни лазили - во всем Петрограде ни одного этого пулемета не нашли.
А уже - опять хлынула толпа к "Элиту" и внутрь, так что сам Пешехонов
еле втиснулся.
И опять осаждали его со всех сторон - доносами, требованиями
реквизиций, обысков и предложениями новых видов общественной активности.

271

Приходили читатели, и немало, но никто ничего не читал, даже если брали
книги, а то и не брали. На главной лестнице, в просторном над ней вестибюле,
у книжных прилавков, у дверей залов и в самих залах собирались маленькие
клубы - и нарушая священную, присущую этим местам тишину, некоторые слышно
гудели, в полные голоса. Раздавались радостные женские аханья, смех мужчин и
веселые перебивы. А другие, верные дисциплине и привычке, и сейчас всю
радость выражали только шепотом и переходили по залам на цыпочках.
Остановилась выдача книг, остановилась библиография, и изо всех
потаенных углубленных уголков вытягивались смирные сотрудницы - сюда, на
люди, в оживленное обсуждение.
Никогда Вера не видела - вне пасхальной заутрени - столько счастливых
людей вместе зараз. Бывает, лучатся глаза у одного-двух - но чтобы сразу у
всех?
И это многие подметили, кто и церкви не знавал: пасхальное настроение.
А кто так и шутил, входя: Христос Воскресе! Говорят, на улицах -
христосуются незнакомые люди.
Как будто был долгий не пост, не воздержание, но черный кошмар, но
совсем беспросветная какая-то жизнь, - и вдруг залило всех нечто светлее
солнца. Все люди - братья, и хочется обнять и любить весь мир. Милые,
радостные, верящие лица. Это пасхальное настроение, передаваясь от одних к
другим и назад потом к первым, все усиливалось. Одна с собою Вера не так уж
и испытывала черный кошмар прежнего, но когда вот так собирались - то этот
кошмар все явственней клубился над ними, - как и сегодня все явственней
расчищалось нежданное освобождение. Дожили они, счастливцы, до такого
времени, что на жизнь почти нельзя глядеть, не зажмурясь. Отныне все будет
строиться на любви и правде! Будущее открывается - невероятное, невозможное,
немечтанное, неосуществимое. Что-то делать надо! что-то делать в
благодарность! но никто не знал, что.
И Вера думала: может быть, действительно, начала братства - вот этого,
уже ощущаемого между совсем чужими людьми, - теперь законно вступят в жизнь,
разольются, - и люди начнут бескорыстно делать друг для друга? И таким
неожиданным путем победит христианство?
Вспоминали имена свободолюбцев, еще от времен Радищева и Новикова,
вспоминали декабристов, Герцена, Чернышевского, народников, народовольцев, -
поколение за поколением отдававшие себя с верой в будущую свободу. Ведь
вопреки всему - верили, что - будет! И вот сбылось! Какая святая вера, какое
святое исполнение!
У многих были слезы на глазах.
Так интересен был всем каждый штрих свободы и каждый штрих отмирания