"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автораженщины так и бродят с ними, чтоб не стяпнули. А прислуга ихняя бесстыжая -
красные банты понадевала и в город. Наконец, нашли несколько хороших солдат, на кухне их посадили, кормят, - так они эти банды отваживают. - Радуются! Дураки и радуются! И ты, дура, с ними. Разорению - чего ж радоваться? А хвосты, вон, еще хуже! Доживем теперь - и нечего будет трескать. Правда, онемела Вера перед няней. Нельзя было серьезно повторить ей хоть и самыми простыми словами того, что говорилось сегодня в Публичной: ни про заветную сказку, ни про мечты поколений, ни уж, конечно, про Христово Воскресение. Но оттого что слова эти все оказались недействительны перед няней - сразу стали они маленькими, маленькими и блеклыми. Уже и для себя Вера могла ли их сохранить? Это был какой-то гипноз, очарование говорящего общества. - А с Егором что будет, ты подумала? Да ведь у него если шашку отберут - он же ведь убьется! Он жить не будет! 272 Как свернулось, пошел по Страстному бульвару, потом по Петровскому. Здесь - не было красных шествий, а на бульваре - неизменные няньки, коляски и детская беготня в разноцветных шапочках и варежках, и тут совсем другой был тот же красный, не раздражал. Так значит Гучков был прав: надо было спешить предупредить? Или наоборот: вот это и значило, что - доигрались? Доигрались - если теперь это покатится по стране. И - что тогда с фронтом?... А между тем, если происходящее можно назвать революцией? - вот это и есть революция? - нет, это еще не революция! - то ведь у нее совсем нет никаких сил. Сейчас - один хороший твердый полк может овладеть этой расшатанной Москвой. Но - где быстро взять этот полк? В Москве, видимо, не было такого. Но и какая тут может быть революция, если вся многоствольная, штыковая и копытная сила в Армии? Если Армия не признает - то никакой революции нет, это - пшик. Теперь в часы -все может решить Ставка. (Только зачем же Государь оттуда уехал?) Несомненно стекутся и верные в Ставку со всех сторон. Кинуться в Ставку? Тем скорей он должен прорваться к какому-то действию, чем позорней провел эти дни. Ехать в Ставку! - представилось вдруг несомненным и даже немедленным! Значит - на Александровский вокзал! А он - уже спустился к Трубной площади, только крюку дал. И - уже поворачивал. И тут увидел, как по Трубной бегут мальчишки-газетчики с восторженно-раззявленными ртами, кричат и размахивают. К ним сразу бросились, сгущались вокруг них, просто рвали из рук. Бросился и Воротынцев, уж тут ему можно, это не листовки. Пробился, добился, купил. А купившие прежде тут же и читали, восклицали, да и мальчишки кричали. |
|
|