"Владимир Александрович Соллогуб. Сережа " - читать интересную книгу автора

За аллеей показалась Авдотья Бонифантьевна в седых растрепанных волосах.
- Горячее на столе! - кричала она. - Где это вы пропадаете?
"Славная женщина! - подумал Сережа. - Не худо бы ей выучиться носить
чепчики".
Сережа не хотел оставаться обедать: в душе его боролось слишком много
различных чувств... Он выразительно взглянул на Олимпиаду и ускакал на
лихой тройке домой.
Отчего, скажите, в жизни все так перемешано: красота с безобразием,
высокое с смешным, радость с печалью? Нет ни одного чувства совершенно
полного, ни одной мысли совсем самостоятельной; все сливается в какое-то
сомнение, в беспредельность душевную, источник сплина и жизненной
усталости. Любовь! Слово святое, душа целой вселенной, отрада нашей
бедственной жизни - и ты не всегда освещаешь преданную тебе душу.
Прекрасна ты, но и тебе нужны формы, как нужны формы в какой-нибудь
канцелярии. Скажи: зачем ты восхитительна в пируэтах Сильфиды и неуместна
в семействе Карпентовых - любовь, чувство святое, душа целой вселенной?..
Когда Сережа возвратился домой, ему доложили, что его в гостиной кто-то
ожидает.
Сережа вбежал в гостиную: перед Сережей стоял Саша.
Саша, в общественном значении почти то же самое, что Сережа, с тем
различием, что он служит в другом полку и слывет в обществе опасным
человеком и злым языком благодаря особому его умению давать всем своим
знакомым смешные и колкие названия. С громким смехом приветствовал он
Сережу:
- С какими ты, брат, скотами здесь познакомился?
Спрашиваю у людей: "Где Сережа?" - "У Карпентовых". - "А где был
вчера?" - "У Карпентовых". - "А что эти Карпентовы - богатые люди?" - "Душ
восемьдесят с небольшим будет". Ха-ха-ха-ха! Ну уж нашел, нечего сказать!..
- Полно, брат. Вечно шутишь!
- А ты, брат, настоящий Бальзак, подпоручик Бальзак: все сочиняешь
романы. Чего доброго, не влюблен ли ты в какую-нибудь птичницу?
- Перестань, братец.
- Я тебя знаю. В деревне молоко, природа, сметана, чистая любовь у
ручейка, за обедом ватрушки - жизнь патриархальная. Это все очень
трогательно.
- Полно, Саша. Расскажи-ка лучше что-нибудь про Петербург.
- Да что, брат, тебе рассказывать? Петербург что день, то лучше, то
многолюдней, то славней. Магазинов новых пропасть, домов также. На улицах
газ, а в театре танцует мамзель Круазет. Ты не видал Круазет?
- Нет, - отвечал, краснея, Сережа.
- Это, брат, чистая поэзия, выраженная ногами.
Каждое ее движение - картина, чудесная картина; удивительно танцует, то
есть как бы я тебе ни рассказывал, никакого понятия о ней нельзя тебе
дать: надо видеть.
- А что в большом свете?
- Да все по-старому. Петруша женится, берет сорок тысяч чистого дохода,
да, кроме того, есть надежда, что тесть его скоро умрет, так будет втрое,
- каков Петруша? Да кстати: графиня тебе кланяется; она теперь кокетничает
с новым франтом, приехавшим из Парижа.
- Быть не может! - закричал, вспыхнув, Сережа. - Верь ты этим женщинам!