"Владимир Александрович Соллогуб. Сережа " - читать интересную книгу автора

заключил он, что ему сошьют новые панталоны.


VI


Провинция! Провинция! Помню я тебя, с твоими уездными городами, с
твоими отставными генералами, с твоим вистиком, с твоим бостончиком, со
всеми твоими затеями. Помню и казенный колокольчик дворянского заседателя,
приводящий в трепет целое селение. Помню и незабвенные твои балы -
драгоценные воспоминания уездных барышень!..
Почти в каждом уездном городе, как вам известно, есть нечто сходное с
дворянским собранием. Заключается оно обыкновенно в самой большой комнате
города, иногда в гостинице, иногда у аптекаря, иногда на станции, иногда в
уездном училище - как случится. Тут во время праздников собираются женихи
и невесты, помещики и помещицы, должностные и неслужащие. Тут рождаются
толки о столицах; тут городничий играет в вист, тогда как жена его
манерится во французской кадриле; тут затеваются свадьбы; тут продается
яровое; тут иногда бывает очень весело...
Вы помните, что я начал свой рассказ концом октября, порой недоумения,
когда природа колеблется между летом и зимой. Вскоре зима взяла свое: снег
привалил громадою; ноябрь пробежал, декабрь начал выставлять свои
праздники. Барышни Карпентовы давно уже заготовляли фантастические цветы и
розовые платья для крещенских удовольствий. Сережа бывал у них каждый
день. Мало-помалу он начал привыкать к семейству, принявшему его с таким
добродушием. Скоро и старики перестали с ним церемониться: Авдотья
Бонифантьевна сняла свой чепчик, а Николай Осипович надел свой сюртук. Вы,
может быть, уже заметили, что главная черта характера моего Сережи -
бесхарактерность. Привычка была его второй природой. У Карпентовых бывал
он каждый день - не оттого, чтоб он их полюбил, а оттого, что он к ним
начал привыкать. Из барышень же более всех нравилась ему Олимпиада.
Мудрено ли, что Олимпиада предалась ему душою? Без развлечения, без
светского образования, без всякого участия в делах мирских, в любви видела
она единственное занятие, звезду своей жизни. Везде преследовал ее образ
милого гвардейца с его блестящими эполетами, с его звучными шпорами, и
петербургское наречие сводило бедную девушку с ума.
Сережа все это очень хорошо знал и, не имея никакой цели, неприметным
образом стал приближаться к молодой девушке и воспламенять более и более
ее воображение. К тому ж она была недурна собою, а волшебство истинной
страсти невольно очаровывало Сережу.
Вскоре отправились Карпентовы в уездный город, а Сережа за ними вслед.
В уездном городе Сережа -важничал, пил шампанское, рассказывал про
Петербург, начинал мазурку с Олимпиадой Карпентовой и любезничал со всеми
уездными невестами, Вскоре по целой губернии о нем пошла молва, вскоре все
матушки, глядя на него и Олимпиаду, начали качать головами и улыбаться
значительно. Одним словом: он был уже провозглашен женихом Олимпиады
Карпентовой, когда отнюдь о том еще не помышлял. Увидим, что будет далее.


VII