"Наталья Зоревна Соломко. Горбунок (Повесть) " - читать интересную книгу автора

ВЫЕЗЖАЮ 23-го ПОЕЗД 16 ВАГОН 2 ВСТРЕТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО МНОГО ВЕЩЕЙ НИНА


ТЫ МНЕ СНИШЬСЯ ЮРА

БАТЯ УМЕР 20-го ПОХОРОНЫ 23-го ПРИЕЗЖАЙТЕ АЛЕКСЕЙ ЗАВЕРЕНО ОВСЯННИКОВА


ЛЮБЛЮ ЦЕЛУЮ ЖДУ ТВОЙ ОЛЕГ
ТРИСТА ТЕЛЕГРАФОМ ПОДРОБНОСТИ ДОМА ВОЛОДЯ
ВЕРА ОТМУЧИЛАСЬ ВЧЕРА СХОРОНИЛИ КЛАВА
НУ И ДЕРЬМО ЖЕ ТЫ ТОЛЯ ВАЛЯ
СЕССИЮ ЗАВАЛИЛ ЗАБИРАЮТ АРМИЮ МАМОЧКА НЕ ВОЛНУЙСЯ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО
АЛЕША

Разнося эти бумажки, намекавшие на то, что планета, куда они попали,
велика и разумная жизнь на ней просто кишмя кишит, Горбунов снова
почувствовал себя чужестранцем: за каждой дверью шла жизнь, чужая, манящая,
идущая мимо, едва замечающая их с братом. Горбунов глядел на нее во все
глаза, запоминая (и завидуя, завидуя, что, конечно же, его, как разведчика,
не украшало).
Они входили в незнакомый подъезд, искали квартиру, звонили, и Горбунов
замирал, затаив дыхание: что там, за дверью?
Оттуда спрашивали:
- Кто там?
- Телеграмма,- отзывался Алькор.
И дверь открывалась, будто это был пароль. Она открывалась, и сперва
налетал запах чужой жизни: веселый запах борща или зеленый, праздничный -
одеколона "Шипр"... Чем только не пахла чужая жизнь! Кошками, собаками,
натертым паркетом. А то вдруг пыльно и желанно пахло книгами, и тогда в
глазах у брата появлялось что-то жалобное, собачье (дома-то он давным-давно
все прочитал). И пока человек, открывший дверь, торопливо расписывался в
квитанции и вскрывал телеграмму, уже позабыв о пришельцах, не обращая на них
внимания, можно было во все глаза глядеть ему за спину, туда, где он живет.
О, много, много замечал Горбунов в эти коротенькие мгновения,
запоминал, уносил с собой, чтобы ночью, перед тем как заснуть, все
припомнить: полосатый коврик в коридоре, такой домашний, что хотелось
немедленно скинуть валенки и пройти по нему босиком; таинственный зеленый
сумрак дальней комнаты и там, уже за гранью видимости, бой гитары и юный
упорный голос: "Но парус, порвали парус! Каюсь, каюсь, каюсь"... И совсем
уже подарок - разыгравшийся, стремглав вылетевший из кухни серенький кошачок
(увидав посторонних, он тормознул, выгнул спину и, сделав вид, что ужасно,
напуган, взлетел вверх по шторе), а следом выбежала маленькая девочка с
огромным зеленым бантом на макушке и захохотала, захлопала в ладоши...
Горбунов, стоявший за порогом, тоже засмеялся и потом, когда дверь закрылась
и они ушли, долго еще вспоминал и этого веселого котенка, и
девочку-хохотушку.
Вручив телеграмму, они сбегали вниз по лесенке, выходили на темную,
морозную улицу, дверь подъезда тяжело и прощально бухала у них за спиной,
отсекая их от только что увиденной жизни, они спешили в другие дома на