"Наталья Зоревна Соломко. Горбунок (Повесть) " - читать интересную книгу автораобижает, он легко и быстро освоился с новым своим положением. Ах, как глядел
он теперь - искоса, с безжалостным прищуром, как лениво сплевывал под ноги, как лихо раздавал щелбаны, теперь уже твердо зная, что ответить ему не посмеют. Месяц назад он слезно вымаливал у Алькора клюшку: - Купи, ну купи, пожалуйста, а то меня играть не принимают. Теперь же Горбунов просто подходил к корту и приказывал кому-нибудь из ровесников: - Дай сюда. И тот, кому приказано было беспрекословно отдавал клюшку. - Свободен, - ухмылялся Горбунов. - Гуляй. Впрочем, боялись его не только ровесники. Как-то, зайдя на переменке в туалет, услыхал он отчаянное: - Отцепись лучше, а то Горбунку скажу... Это одноклассник Жуков, румяный, интеллигентный ребенок, все четыре года Горбунова в упор не замечавший, отбивался от здоровенного шестиклассника. А тот, смелый такой (он стоял спиной к двери и Горбунова не видел), отвечал дерзко, что в гробу он видал этого Горбунка в белых тапочках. - Где-где? - переспросил Горбунов. Шестиклассник строптиво оглянулся на голос и обмер, зрачки у него стали большими и темными, и, испуганно глядя сверху вниз (Горбунов не доставал ему до плеча), забормотал он: - Ну чо ты, Горбунок?.. Ну чо я тебе сделал?.. И такое лицо у него стало белое, и тишина такая установилась в этот миг пришелец, чего от него ждут... От страха и отчаяния у Горбунова сердце забухало в горле, мешая дышать, он шагнул на ватных ногах, размахнулся и ударил в лицо. Удар вышел так себе, цыплячий: это ведь еще дотянуться надо было, да и драться Горбунов совершенно не умел, - но шестиклассник упал сперепугу. А Горбунов сперепугу же - он впервые ударил человека - бросился его поднимать. Ну, потом-то, уже привыкнув и освоившись, он подобных нелепостей не совершал: бить - бил, а вставать уже не помогал, усвоив, что здесь это не принято. Слава Горбунка росла не по дням, а по часам, и опять, забыв тоску по родине, решил он, что ничего, жить и тут, оказывается, можно. Он так хорошо устроился в местной жизни, так почувствовал себя тут своим, что некий таинственный орган под названием душа, который там, дома, был для всех главным, а здесь принято было считать его несуществующим, будто и вправду отмер. И уж все не стыдно было, и тоска позабылась, и ничто не ныло внутри. Так бы и стал Горбунов местным нормальным человеком, если 6 не один досадный случай. Как-то во дворе, привычно ткнув кулаком кому-то в лицо и находясь в размышлении, не добавить ли еще разок (ибо наказуемый хотя и не помышлял об отпоре, но на ногах, дерзкий, устоял и слезу не пустил, что вполне можно было расценить как пусть и не явное, но сопротивление), Горбунок почувствовал, что на него глядят (зябко стало спине от этого взгляда), и оглянулся, У подъезда стоял Алькор. Он стоял и глядел, привычный, в старом пальто, из которого вырос, в единственных своих брюках с пузырями на коленях |
|
|