"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

молоденькой девушкой, затемнившей смуглое лицо свое от солнца яркой красной
косынкой. Он помогал ей тяжелой кувалдой раздрабливать большие валуны,
которые иначе трудно было бы поднять в автомашину.
По мере того как продвигалась по буераку техника, разворачивая и
коверкая все вокруг, в нескольких километрах от Самойловского леса,
приобретая четкость очертаний, стремительность и своеобразную красоту, все
длиннее и длиннее становилась шоссейная мощенная камнем дорога. Менялся
пейзаж здесь, в лесу, но менялся пейзаж и там, в поле. Я уверен, что никто,
кроме меня, не пожалел лесного буерака, но дороге обрадовались тысячи людей.
Вот и проблема столкновения личного с общественным. Впрочем, что я? Разве
дорога не была и моим личным делом? Разве не я замерзал на ней однажды и
разве не мне ездить по ней в свое родное село Олепино?!
Дорога до Кольчугина была закончена в одно лето.
Моя мать, восьмидесятилетняя старушка, придерживается твердого мнения,
что народ теперь избаловали.
- Да как же, неуж не избаловали? Бывало, лошадь до Ундола почиталась за
большое счастье: ах-ах, лошадь на Ундол идет, попутная подвода, вот
хорошо-то, вот повезло-то как, пешком не идти, с сумками не тащиться! А
теперь поди-ка поговори с ней (имеется в виду обобщенный образ пассажирки, в
который входит и девушка, поехавшая в город за модными туфельками, и
старушка, пробирающаяся в собес), поди-ка с ней поговори! На грузовике она
не поедет: "Ишь ты, поеду я на грузовике! Я и легковушку подожду, небось не
на поезд, торопиться некуда".
Во всякое время (видимо-невидимо развелось!) идут машины по дороге
Владимир - Кольчугино. Идут автобусы, грузовые такси, и просто такси, и
"частники", то есть чьи-либо личные машины, но больше всего деловые
работяги-автомобили: самосвалы, бензовозы, колхозные полуторки, трехтонки.
Ночью посмотришь в сторону шоссейной дороги, и видно (особенно в осенние
темные ночи), как, прорывая мрак, то стелясь по земле, то вскидываясь кверху
к низким, серым облакам, светят фары.
Четыре километра - велик ли путь? Выходи с полевой витиеватой тропинки
на прочную каменную дорогу, ночью ли, днем ли, поднимай руку, и вот уж,
держась за кабину, пошире расставив ноги для устойчивости, мчишься сквозь
темень и выскакиваешь с каменки на асфальт (а скоро будет бетонированная
автострада с односторонним движением), там уж иные широты, иное состояние
духа, несмотря на то что все та же, все наша, все русская же земля.
Итак, четыре километра от Олепина до шоссе. Возвращаясь к началу этой
главы, я должен сообщить: чтобы получить понятие, где происходит все, что
будет описано в этой книге, нужно, не теряя времени даром, сесть возле
Курского вокзала на автобус, отправляющийся во Владимир. Во Владимире вы
пересядете на кольчугинский автобус и через час или полтора окажетесь в
Черкутине, то есть в четырех километрах от Олепина.
Может быть, у вас есть своя машина? Тогда дело обстоит еще проще. За
четыре часа можно доехать до Олепина от Москвы, если, конечно, перед этим не
выпадет дождь и последние километры пропустят вас беспрепятственно.
Наши сельские водители, например, хорошо зная дело, не рискуют в
непогоду пускаться в это четырехкилометровое, казалось бы ничтожное, но
чреватое неприятными неожиданностями плавание.
У меня всегда получается так, что, пока я живу в Олепине, стоит хорошая
погода и ежедневно уходят колхозные машины и в Ставрово и во Владимир чуть