"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

оригинальное произведение. Но я знал, зачем ее делал.
Георгий Джагаров страшно обрадовался неожиданному сувениру. А потом мне
рассказали небольшой инцидент, связанный с этой ужасной дубиной, способной
уложить и медведя.
На Внуковском аэродроме, где садились в самолет болгарские товарищи
наши, кто-то из работников посольства заметил, что у Джагарова как-то
неестественно оттопырено на груди и животе пальто. Было впечатление, что он
там прячет нечто громоздкое. А ведь прячут обычно контрабанду. Работник
посольства поинтересовался, что там такое. Георгий смутился, покраснел, но
не захотел расстегнуть пальто. Стали требовать - Георгий заупрямился. В
конце концов пришлось, конечно, уступить, и дело кончилось веселым смехом и
величайшим смущением Георгия. Зато в Софии, когда я спустя несколько лет
зашел к Георгию в гости, первое, что мне бросилось в глаза, была
можжевеловая клюшка, вырубленная в нашем Самойловском лесу, недалеко от
лошадиного погоста.
Лес, чьей представительницей в софийской квартире моего друга является
можжевеловая клюка, не так велик, если посмотреть на него теперь трезвым
взглядом. Но поскольку нет поблизости большего и поскольку вокруг Олепина
там и сям растут еще более маленькие леса, то и зовется он Большим.
- Куда ходили по ягоды?
- В Большой.
- Откуда дровишки?
- Из Большого леса, вестимо.
По характеру своему он, может быть, даже слишком смешанный, потому что
иной раз неплохо, если попадались бы места чистой сосны, или чистой березы,
или, например, чистая липовая роща.
Но нет. У подножия могучей сосны обязательно вырастет куст бересклета,
промежду редких елей распространится, перепутавшись, непролазный орех, а
там, где чистое и голубое небо разлиновано, исхлестано розовым дождем
высоких тонкоствольных берез, яркие от молодости своей, чистенькие,
стройные, такие плотные, что и птица не залезет в середину шатра, живут на
полянах елочки.
По буеракам да оврагам и такие встречаются ели, что длинные бороды
белого мха свисают вниз, отягощая ветви, и стоят мрачноватой стеной замшелые
от старости деревья, как если бы пришли из сказки. Между ветвей, в глубине
таинственной и тенистой, как в пещере, вьют себе гнезда совы и филины, и,
значит, загораясь по вечерам, будут светиться оттуда зеленые "кошачьи"
глаза.
А то вдруг жидкая, не успевшая набраться солидности в погоне за
солнцем, рдеет молодая рябина. Со всех сторон обтеснили ее деревья, и
захочет теперь упасть, да не упадет.
А то вдруг увидишь: на черной лесной земле набросаны мелкие зеленые
яблочки. Поднимешь глаза, и вот стоит среди деревьев дикая, "несъедобная"
яблонька. "Лешовка" - зовут у нас такие яблони, подчеркивая, что только
лешему, то есть хозяину леса, впору есть перекашивающие лицо и
выворачивающие из орбит глаза кислые, вяжущие плоды. А ведь тоже небось
цвела и старалась, чтобы все было как можно лучше. Может, и она, как иная
мать, не променяет своего зеленого плодика на какой-нибудь там рассыпчатый
багряный апорт.
Липа рядом с осиной, сосенка возле черемухи, клен посреди орешника... А