"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

Впрочем, нужно сказать, что, несмотря на естественное в детстве
стремление есть все, что попадется под руку или под ногу, мы ели очень мало
разных трав. Потом, будучи взрослым, я прочитал книжку Верзилина о
съедобности диких растений, и оказалось, что мы бегали босиком сплошь по
разным салатам, да напиткам, да и чуть ли даже не по сдобным лепешкам. Во
всяком случае, того, что из корневища обыкновенного горького лопуха можно
печь хлебы или даже можно есть его, это корневище, вместо моркови, мы не
знали.
После щавеля и столбецов наибольшей популярностью у нас пользовалась
"солдатская еда". Ярко-желтые, похожие на одуванчик, но на высоком ветвистом
стебле, цветы были видны издалека и сильно облегчали нашу задачу поисков
"солдатской еды". Из стебля, когда сорвешь, обильно бежало, почти брызгало
густое сладкое молоко.
Какое-то крупное зонтичное растение, то ли морковник, то ли дягиль,
обильно росло там, где луга запутывались в прибрежном речном кустарнике, где
после лугового солнца сразу делалось темновато и влажно. С толстого стебля
нужно было сдирать толстую, жесткую кожу, которая сдиралась очень легко.
Мягкая, ободранная серединка была сочная, сладкая и душистая.
Недавно обо всех этих травах я разговорился с женой, выросшей в
орловской деревне. То ли деревня была беднее нашей, то ли вообще повыше там
стояла культура по освоению дикорастущих, но жена распахнула передо мной
такие горизонты, что я пожалел даже, что ничего этого мы не знали в детстве.
Названия большинства растений установить не удалось. Так, например, она
настойчиво рассказывала про какие-то лепешечки, довольно безвкусные, но
которые тем не менее пожирались будто бы горстями, а также про некие нюньки,
вылавливаемые из воды во время весеннего половодья. Стебельки мать-и-мачехи,
этого раннего подснежника, а также молодые, нежные стебельки тмина я, по ее
совету, попробовал, но, наверное, и тогда, в детстве, они не понравились бы
мне: очень уж приторно пахучи. Трубочки одуванчиков с ободранной кожицей
все-таки неприятно горьки, а молоденькие листья липы, наоборот, пресноваты.
Но что оказалось действительно вкусным и о чем действительно можно
пожалеть, что не знали тогда, в детстве, - это свербига. Горьковатая,
пряная, отдающая слегка хреном, она и теперь нам так понравилась, что мы
съели ее по пучку. Жена вспоминая детство, а я как бы наверстывая упущенное.
Взрослые не очень-то разрешали нам объедаться зеленью: Острастка была
такая: "Смотри, будешь есть разную дрянь, червяки в животе заведутся!" Но
теперь я думаю, что наш подножный корм был, особенно в период весны и
раннего лета, стихийным источником, откуда поступали хоть какие-нибудь
витамины в наши детские растущие организмишки.
К середине июня ярко и пышно расцветали луга. Нежно-розовые махровые
шапки, синие колокольчики, ясно-желтые купальницы (мы называли их лазоревым
цветом), малиновые звездочки гвоздичек, да лиловые, да фиолетовые, да бурые,
да еще и просто белые цветы.
Над яркоцветущими, перерастя их, поднимаются разные колоски и метелки,
отчего издали кажется, будто подернуты цветущие луга легким сиреневым
туманом. В безветрие каждый колосок, каждая метелка, каждая дикая злачинка,
если щелкнуть по ней пальцем или если заденет за нее кузнечик, пчела, шмель
или бабочка, тотчас окутываются маленьким желтоватым облачком - цветут
привольные травы.
Улетит на закате солнца с цветка тяжелый шмель, и цветок качнется