"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

сама себя не оправдывает: видали одну дохлую, а подохла от голода".
Осенью отмирают и упадают на дно разные живущие в воде водоросли, и
вода становится студеной и прозрачной. Наверно, так вот в душе человека
ближе к старости пропадает все смутное, горячечное, страстное, вдохновенное
и остается одна только ясная, спокойная мудрость. Об этом я думаю всякий
раз, когда гляжу на осеннюю воду Ворщи. А ветер срывает с ветел узкие
отмершие листья и швыряет их охапками на середину омута. Как маленькие
лодочки, разбегаются они в разные стороны под ударами ветра, что падает на
омут откуда-то сверху, как будто наклонился над нашей маленькой Ворщей
великан и дует на нее, чтобы остудить еще больше.

* * *

В одном месте я упоминал, что всякий счет в нашем селе начинается с
бывшего Пенькова дома, затем что Пеньков дом стоит на краю оврага и ни при
каких обстоятельствах не может потерять положения дома самого крайнего.
Недавно дома пронумеровали, повесив номерки рядом с теми дощечками, на
которых нарисованы то ведро, то лопата, то лестница, а то и топор - кто с
чем должен бежать на пожар. И точно, на бывший Пеньков дом прикрепили
вывесочку "? 1".
Теперь я хочу, начиная с бывшего Пенькова дома, пройти по всему селу,
по всем домам по порядку, чтобы познакомить читателей с олепинскими
жителями. Такой поход или, вернее сказать, обход тридцати шести домов,
наверно, будет долог или даже обременителен, но без него картина села не
может быть не только что полной (полную никогда не напишешь), но, я бы
сказал, - правомочной.
Об одних мне удастся рассказать больше, о других - меньше, третьих
придется лишь назвать. Что делать, нельзя же всех людей знать одинаково
хорошо! Я мог бы заняться собиранием материалов о том человеке, которого
знаю меньше или о котором вовсе не знаю, что рассказать, в конце концов, все
люди интересны, нужно лишь докопаться.
Собирать материалы я не стал по двум причинам. Во-первых, я взял за
главное правило при написании этой книги пользоваться только тем, что вошло
в мою память само собой, постепенно, исподволь, в то время, когда у меня не
было еще и мысли писать книгу про Олепино.
Вторая причина состоит в том, что если бы я о каждом человеке знал
одинаково много, то нужно было бы исписать несколько пудов бумаги, и читать
написанное было бы, пожалуй, еще труднее, чем даже то, что у меня теперь
получилось. Это как все равно при ходьбе в лесу. Когда продерешься через
чащу, так приятно, так легко глазам встретиться с пустым местом лесной
поляны, где не растет ни одного дерева. Тогда зеленая куща леса на той
стороне поляны кажется привлекательней оттого, что глядишь на нее из
отдаления, через пустое, безлесное пространство. Не знаю, кто как, а я люблю
веселые, непринужденные наши перелески и не променяю их на тяжелую,
медностволую, бесконечную корабельную чащу.
Итак, дом первый, принадлежавший Пеньковым. Это была большая дружная
семья, состоявшая главным образом из девчонок. Их было семь, и шли они так
густо, что только две старшие росли, немного оторвавшись и опередив
остальных. Остальные - ровная поросль - играли и переживали детство все в
одно время, и все они были как бы моими сверстницами.