"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Да хоть пол-литра.
- Эк вы жадные, стану я из-за пол-литра крынку починать. Берите всю.
Она исчезла из окна, и минут десять ее не было. Потом она вынесла нам
две литровые банки, в каких обычно продают маринованные огурцы. Я как
отхлебнул, сразу понял, что молоко если не на половину, то на треть
разбавлено водой, хорошо, если кипяченой. Безвкусная жижа никак не пилась,
хоть выливай на землю. Негромко, про себя заговорила Роза:
- Вот бабушка добрая - жирного молока нам продала. А бывают такие
бессовестные старухи, не только снятым - разбавленным торгуют. Поболтаешь по
банке, а стенки чистые-чистые остаются. - При этом, конечно, она поболтала
молоком по банке, и стенки, конечно, остались чистые-чистые.
Старуха побагровела.
- Вы думаете, мне деньги ваши дороги? Вот ваши деньги. - И она бросила
их на землю, но тут же схватила снова, видя, что Роза сделала некое движение
в сторону тех же денег.
- Бабушка, да мы не про вас, мы про тех, бессовестных...
Я воспользовался переполохом и вылил молоко в пыль. Оно долго стояло
синей лужицей, не впитываясь и не растекаясь. Мальчик с удочками, лет семи,
наверно внучонок, внимательно смотрел на происходящее.
Почти напротив старухиного дома магазинчик. Больше из любопытства, чем
из нужды, мы зашли в него. Вот добросовестно записанный мною немудреный
ассортимент магазинчика: колотый сахар, рожки, повидло, треска в масле,
концентраты пшенной и рисовой каши, сельдь атлантическая пряного посола,
соевый белок, сухари (из простого хлеба), конфеты и пряники. Этот магазин
отличался от последующих, виденных нами, еще и тем, что повидло в нем не
пузырилось и не было на прилавке растаявшей халвы.
Продавщица, молодая женщина, сказала, что хлеб в этой деревенской лавке
бывает каждый день. Возят его из Покрова, то есть из ближайшего города. Мы
рассказали ей про старуху и про молоко.
- Ах она, старая ведьма! - возмутилась продавщица. Ах она, такая -
сякая! Вы бы и не связывались. А у нас в магазине, может, и побольше бы
товаров было, да я ведь не продавец, а завклубом.
- Почему же вы встали за прилавок?
- Старый продавец вроде той бабки делал. Мука стоит два сорок пять, а
он ее по три десять. Его и посадили. Теперь временно мне приходится
торговать.
...С первого дня стало ясно, что идти придется только с утра и к
вечеру, потому что уже к одиннадцати часам устанавливалось тридцатиградусное
безветрие. Дышать становилось трудно, мы обливались потом, а от спины, когда
снимешь рюкзак, начинал куриться парок, словно к ней прислонили утюг. Было
решено с одиннадцати до четырех или даже пяти часов лежать в тени, по
возможности около речки.
На выходе из Пернова, где так неудачно окончилась первая попытка
напиться молока, прямо к нашим ногам прибежала откуда ни возьмись речушка с
красивым названием Вольга. Убрать только из слова мягкость - и пожалуйста! -
великая русская река. Правда, для того чтобы стать Волгой, нашей Вольге не
хватило бы еще кое-чего. Но это уж дело десятое.
Коричневая водичка пробиралась между луговыми цветами, через
кустарники, мимо развесистых ив и ракит, бережно заслоняющих ее от жадного
солнца. Сидение наше на Вольге не обозначилось ничем замечательным, разве