"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

стареют и падают. Правда, судя по пням, падать им здесь не позволяют. В
центре парка липы стоят плотным кольцом. Там устроены лавочки и ежевечерними
танцами вытоптана трава. От центра лучами расходятся длинные узкие аллеи, в
которых почти темно. Земля между липами изрыта теми животными, лучшая
представительница которых сегодня утром погибла в собственном навозе.
Клинчан нельзя и винить, что парк нарушается, потому что обновлять его
невозможно. Подсаженные деревца не выжили бы в непроницаемой тени
патриархов. Заросли бузины и акации окружают парк почти непроходимым
кольцом.
Село Клины, как говорят, было вотчиной бояр Романовых, от которых пошла
династия русских царей, и первый русский царь Михаил Романов родился будто
бы именно в Клинах.
На выходе из села сохранилась церковка, которую начали ломать, но потом
спохватились и поставили на белой стене трафарет: "Памятник архитектуры.
Охраняется законом".
- Вот так бульварами всё и идите. До самого Юрьева - всё бульварами, -
показал седобородый дед на знакомую нам Стромынку.
Долго брели мы по пересохшей земле, вспоминая кольчугинского секретаря:
"Семь дней мы еще продержимся, а потом - не знаю". Было душно, как перед
грозой. Далеко, далеко за горизонтом наметилось некое потемнение, и
доносилось временами глухое погромыхивание. Уж не подмога ли идет оттуда,
без которой не протянуть дольше семи дней! А может, там вовсю хлещет гроза?
Минутное чувство огорчения (почему там гроза, а не здесь) сменилось
радостью: там-то Америка, что ли? Те же наши русские хлеба. Лей, гроза,
хлещи где попало! Велика Россия - не промахнешься.
На подходе к Юрьеву-Польскому погромыхивание стало отчетливее. Идет,
идет подмога секретарю Лобову, по всему горизонту гремит канонада. Быть
ночью грозе.
Белые церковки Юрьева мы увидели вписанными в загустевшую синеву, от
этого белизна их казалась неестественно яркой. Мы остановились на минуту на
холме, с которого древний и деревянный городок открылся во всех
подробностях, как бы положенный на дно глубокого ярко-зеленого блюда.

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ

Юрий Долгорукий, как, впрочем, и многие русские князья, любил
закладывать города на месте слияния двух рек, если даже одна из них совсем
маленькая. И столицу нашу Юрий заложил на высоком мысу между Москвой-рекой и
Неглинкой.
По Колокше много красивых и удобных мест. Можно сказать даже, что
Колокша с ее высокобережной поймой - одно из главных украшений Владимирской
земли. Вода в ней хрустальна, но кажется темной от спокойной, уверенной
глубины. Здесь не увидишь на поверхности морщин, узловатостей, завихрений,
как на реках с быстрым течением. Словно бы неподвижна глубокая светлая вода,
а течет! Луговые цветы глядятся в Колокшу, если только вблизи берегов не
распластались листья кувшинок. В июльский полдень поднимаются из придонного
мрака широколобые, огненноперые голавли, и нет им числа.
Вся хороша Колокша, но именно там, где впадает в нее речушка Гза,
остановил свой взгляд Юрий Долгорукий.
Не знаю уж, как там было: топал ли он на этом месте ногой, провозглашая