"В.Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

трудно. Жизнь у них шла по принципу, который шутя определяла сама Степанида
Ивановна: "Кот не может жить без деда, дед пропал бы без кота". Главная
обязанность Паши состояла в хождении на колодец, потому что Степанида
Ивановна все домашние хлопоты передоверить ей не могла, а за водой была уже
не ходок.
Сосуществование двух старых женщин продолжалось несколько лет. Мирные
дни перемежались у них неизбежными конфликтами. У жителей нашего села
сложилось определенное мнение, что Паша просто-напросто лентяйка и таковой
прожила всю жизнь. Но все же, наблюдая Пашу рядом со Степанидой Ивановной
(во время каникул, скажем), я не мог бы назвать ее лентяйкой. Она, как
говорится, - кошка, ходящая сама по себе. Паша, ходящая сама по себе.
Пожалуй, это вернее всего определяет главную особенность Пашиного характера.
Она и в сад пойдет, приведет в порядок малину, то есть обломает старые,
сухие и привяжет к колышкам молодые побеги. Она и дров в избу внесет. Она,
вероятно, и постирает. Но все это она должна делать по собственному желанию.
Заставлять же ее делать то или это - бесполезно. Может быть, она и сделает
то же самое, но позже и как бы самостоятельно, а не в тот момент, когда ее
просят. Из-за этого, вероятно, и случались у них со Степанидой Ивановной
конфликты.
Они прожили годы, но дом наш приходил в крайнюю ветхость, никакие
подпорки и затычки уже не помогали, жить в нем сделалось невозможно, и
Степанида Ивановна решилась наконец покинуть родные стены и переехать в
Москву.
Проблема домика опять выросла перед Пашей. Возможностей было две.
Попроситься к дочери, к Васёнке, качать внуков или попроситься к олепинским
родственникам. Но Васёнка все обещала прислать письмо с вызовом в Москву,
которое Паша ждет и до сих пор. Одно обстоятельство смягчило к этому времени
ее судьбу и сделало Ивана Митрича и тетю Агашу более терпимыми к своей
незадачливой родственнице. Паша стала получать пенсию - двадцать два рубля в
месяц. Ее московских справок о мытье бутылок не хватило бы и на половину
пенсионного стажа, но Степанида Ивановна тоже дала ей свою справку, в
которую вписала столько лет, сколько требовалось.
Невелики деньги - двадцать два рубля, но все же подспорье, все же не в
чистом виде лишний рот, особенно если учесть, что сами старики, будучи
колхозниками, пенсии тогда еще не получали, и наличные деньги, пусть и
небольшие, в хозяйстве помешать не могли.
Паша оказалась под крышей, но в досадной зависимости. В руках - чистые
деньги, но нужно каждый раз их отдавать чужим людям.
Я не знаю наверное, требовали ли старики у Паши пенсию или обогревали и
кормили просто так. Но, вероятно, все-таки требовали, потому что тоска Паши
по собственному домику не прекращалась, не утихала. Так, когда мы
отремонтировали свой дом, она очень просила, чтобы зиму мы разрешили ей в
нем пожить. Но дом после перестройки оказался пригодным только для летнего
обитания.
...Выпив рюмочку маленькими глоточками в течение многих минут, она
заводила свою песню:
- Да... Все па-доброму, па-харошему, Розочка, деточки. А я своей
Васёнке говорю: взяла бы ты меня, ей-богу. Говорит, я письмо пришлю. Вот уж
столько лет жду-пожду, а письмеца нет. Да. Это неправильно. Как это родной
матери письмеца не послать. Это не полагается. Родителей почитать надо. И