"В.Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

ливень... Алиса. Пылкая девушка, которая немного нравилась мне, которой,
может быть, немного нравился я. Студенческое общежитие, стихи. Страстная
польская речь. Все мои симпатии к Польше как к народу, как к исторической
категории пошли от Алисы, дай ей бог здоровья и счастья!
...Илью Львовича Сельвинского я увидел в 45-м году. Ему, значит, было
сорок шесть лет, а мне двадцать один. В 1950 году, соответственно, ему было
51 (сколько сейчас мне, пишущему эти строки), а мне - двадцать шесть.
Алисе - восемнадцать. Вот и вся расстановка сил.
В подвале Политехнического музея занималось по четвергам литературное
объединение издательства "Молодая гвардия". Как помнится, постоянного
руководителя у этого объединения не было, приглашали на каждое занятие того
или другого поэта. Бывали Тихонов, Антокольский, Луговской, Кирсанов,
Асеев...
Сельвинский сидел в руководительском кресле, немного развалясь и
перебирая крупные янтарные четки. Он позировал поэтической молодежи. Он был
нельзя сказать что высоким (Луговской выше), но крупным пожилым мужчиной, а
тогда мне казалось - стариком.
Смуглый и крупнолицый, с некоторой ленью в движениях, он играл под
тигра - своего любимого зверя, часто упоминаемого в стихах. Молоденькие
поэтессы, студентки-филологички смотрели на него завороженными глазами, и
мне, тогда двадцатилетнему солдату, казалось странным, что на подобного
старика можно смотреть восторженно и влюбленно.
Учась в Литературном институте, я несколько раз заходил на семинары
Ильи Львовича, хотя постоянно числился в семинаре Луговского, а потом
Коваленкова. Иногда мы, студенты-поэты, бродили по чужим семинарам, даже по
прозаическим. Интересно было послушать, коли есть такая возможность,
Паустовского, Федина, Леонова, Сельвинского, Антокольского...
Стихи Сельвинского для меня всегда были интересны. Кое-что я знал
наизусть. Во всяком случае, встретив в журнале, не пролистывал, но
прочитывал обязательно. Да и как не читать - профессия. Но все же за всем не
уследишь. Должен признаться теперь, что небольшая поэма, о которой сейчас
пойдет речь, не была мною прочитана своевременно. Попалась на глаза, может
быть, уже в 55-м году, а не в год ее написания и публикации.
Листая томик стихов Сельвинского, я вдруг увидел знакомое сочетание
букв - Алиса. И подзаглавие: "Из рукописей моего друга, пожелавшего остаться
неизвестным". Сами по себе ничего не говорили слова, в том числе и заглавное
слово, но особым чувством я сразу все осознал и понял... Только еще начиная
пробегать глазами все пятнадцать этюдов, из которых состоит поэма, я уже
уверенно знал, что это про ту, про нашу Алису, а вместе с тем встали на свои
места и приглушенные разговоры, и внезапный отъезд ее, и увиливающий от меня
взгляд Кирилла.
"Я тебя узнал по сновиденьям... Я тебя предчувствовал, предвидел... И
когда вокруг необычайно Сплетня заметалась как в бреду... "
Ну да. О чем же это, если не о том самом?
"Угадал я не глазом, но оком ледяные твои огни... В этот миг я увидел
бессмертье, ты же видела лишь старика". Тут хотя еще и нет пока конкретного
образа, который хотя бы угадывался, но ледяные огни - это, конечно, Алиса.
Но пойдем дальше.

[Надо ли извиняться перед читателями, что я не воспроизвожу целиком