"В.Солоухин. Приговор (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

разыгрывают ради дружеской шутки):
- И за что же вы предпочитаете трупную кровь живой и свежей?
- А в ней много защитных веществ. Дело в том, что если человек умирает
от инфаркта или от тромба, например, то организм выбрасывает в кровь в виде
защитной меры разные вещества. Тревога! Катастрофа! Пожарные меры! Все - в
кровь! Любой ценой сделать ее жиже, активнее! Но человек все равно умирает,
и тогда кровь, обогащенную этими веществами, можно взять. Долгое время это
считалось неэтичным. Трупная - одно название... Я помню, сначала брал
тайком, на чердаке. Чтобы кровь хорошо вылилась, труп вместе со столом надо
наклонить головой вниз, а он у меня поехал.
- Труп?
- Ну да. Я его схватил. Обнялись. Черт знает какая картина... А здесь
мы храним запчасти.
Борис Александрович открыл большой холодильник, который открывался
сверху, как сундук. Там я увидел множество свежих костей. Кажется, это были
преимущественно суставы и коленные чашечки.
- Моментальная заморозка при семидесяти градусах и - шикарные запасные
части. Теперь спокойно. Мы заходим в отдел реанимации.
- Оживление трупов?
- Если быть точным - да. Но, конечно, не в полном смысле трупов. Жизнь
должна теплиться. Если вынуть из петли раньше трех минут, есть надежда
возвратить жизнь. Но позже происходят необратимые процессы в мозгу.
На высоком узком столе лежала небольшого роста, полная, а вернее
сказать, плотная женщина. Коротышка, можно было бы сказать про нее при
жизни. От аппаратов, стоящих в изголовье, тянулись к женщине, к ее ноздрям,
рту, венам на кистях рук, тонкие резиновые трубочки, на короткой шее женщины
я разглядел лиловый рубец - след петли, из которой ее вынули несколько часов
назад.
Нельзя сказать, чтобы группа реанимации суетилась вокруг женщины.
Наблюдали, конечно, поглядывали, следили за пульсом, за давлением, за
температурой. Но никакой суеты, никаких внешних действий больше не
требовалось. Аппаратура подавала в легкие воздух и втягивала его обратно.
Это делалось в ритме нормального человеческого дыхания. Дыхание насильно
навязывалось организму в течение вот уже нескольких часов в надежде, что
включится мозг, включится собственное, а не принудительное дыхание, а затем
вернется сознание. Ведь включилось же сердце. Как я понял, трудность этого
случая (а он вовсе не был здесь исключением и редкостью) состояла в том, что
мозг не включался и не было теперь почти никакой надежды, что он включится.
Но и как же, с другой стороны, взять и выключить этот дыхательный аппарат?
Как отсоединить все эти питающие и подающие лекарства трубочки, если сердце
еще стучит? Да, она сама залезла в петлю. Да, она уже фактически была мертва
и теперь давно бы окоченела, если бы не эта попытка оживить труп. И все же
остановить аппаратуру и отсоединить трубочки, пока сокращается сердце, - все
равно что убить ее еще раз.
Тут надо было бы мне, по моей писательской дотошности, расспросить обо
всем: сколько часов они собираются ее держать на этом столе? Сколько случаев
из десяти бывают успешными? Сколько человек привозят к ним в сутки? Есть ли
закономерности? Кого бывает больше - молодых или пожилых? Мужчин или женщин?
Когда больше? В будни, в праздники, перед праздниками, после них? Сколько
человек из десяти оживших жалеют, что они ожили, а сколько рады?