"В.Солоухин. Письма из Русского музея (Собрание сочинений в 4 томах, том 3)" - читать интересную книгу автора

до Луны. Но это все - мы. Когда же "ты" останешься наедине с самим с собой
без радиоактивных и химических реакций, без атомных подводных лодок и даже
без скафандра - просто один, можешь ли ты сказать про себя, что ты с
признаками раннего артериосклероза и камней в левой почке (про дух я уж не
говорю), что ты могущественнее всех своих предшественников по планете Земля?
Человечество коллективно может завоевать Луну либо антивещество, но все
равно за письменный стол человек садится в отдельности. Вот примерно о чем
подумал я, когда в ультрасовременной гостинице большого европейского города,
в отдельном недешевом номере не оказалось обыкновенного - четыре ножки и
доска - письменного стола.
В гостинице "Европейской", откуда я теперь пишу, слава богу, нашелся
столик. К сожалению, я должен прервать письмо, потому что у меня билет в
кино. Или, пожалуй, знаете что: лучше я на этом первое письмо и закончу. Я,
правда, обещал вам рассказывать свои впечатления о Русском музее, но дело в
том, что я еще не дошел до него. Я и на самом деле еще не успел побывать в
Михайловском дворце. Свои задуманные походы туда я начну, вероятно, завтра.
Пока же стараюсь выполнить вторую часть обещаний - каждый день по письму.

2

...Ну вот, сажусь за свой ежедневный урок.
О, гравюрная красота Ленинграда! Было сказано русским поэтом про
столицу Франции: "В дождь Париж расцветает, как серая роза".
Ленинград невозможно было бы сравнить ни с каким, даже самым суровым
цветком, если только бывают суровые, сумрачные цветы. В Париже больше
естественности и стихийности, свойственной природе. В Ленинграде больше от
соразмерного человеческого творчества. Он весь как продуманное стройное
произведение искусства. В него вживаешься, как в хороший роман, который
хочется перечитывать снова и снова, хотя точно знаешь, что делают герои и
даже на которой странице происходит то или иное событие. "Люблю тебя, Петра
творенье..." Не бойтесь, я не буду повторять всех известных каждому
школьнику слов о творении Петра. Но вы, зная мой характер и мои, ну, что ли,
архитектурные привязанности, удивитесь, если я тотчас и безоговорочно отдам
Ленинграду предпочтение перед Москвой.
Казалось бы (благодаря архитектурным привязанностям), я должен любить
Москву несравненно больше. Казалось бы, она должна быть ближе сердцу каждого
русского вообще. Да и неудобно, казалось бы, давнишнему москвичу не иметь
хоть самого простенького патриотизма. И тем не менее. Постараюсь в
нескольких словах оправдать свое удивляющее вас заявление.
Дело в том, что у Ленинграда есть, сохранилось до сих пор свое лицо,
своя ярко выраженная индивидуальность. Есть смысл ехать из других городов:
из Будапешта, Парижа, Кельна, Тбилиси, Самарканда, Венеции или Рима, есть
смысл ехать из этих городов на берега Невы, в Ленинград. И есть награда:
увидишь город, не похожий ни на один из городов, построенных на Земле.
Вот так раз! А Москва? Слышу я ваши нетерпеливые возражения. Неужели
Москва не своеобразна? Откуда же знаменитые слова Пушкина: "Москва, как
много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось!"
Откуда же не менее знаменитые слова Лермонтова: "Москва, Москва!.. люблю
тебя, как сын, как русский - сильно, пламенно и нежно!" Почему же именно при
виде Москвы с Воробьевых гор просветлели в юношеском восторге два