"В.Солоухин. Григоровы острова (заметки о зимнем ужении рыбы) " - читать интересную книгу автора

оказывается, нам пришлось еще километров двенадцать.
- Теперь слева от нас все время Волга, - Борис Петрович кивнул головой
налево. - Теперь мы едем все время по самому ее берегу.
Но ничего, кроме начинающей сереть мглы, мы не могли увидеть слева.
Зато по дороге мы то и дело видели пешеходов, идущих вперед спешащей,
уверенной походкой, как бы боящихся опоздать к началу очень важного или
интересного.
- Густо рыбак нынче идет, - заметил Борис Петрович. - Это все наши
местные ребята.
Местные рыбаки были одеты не как мы: не в тяжелые шубы, а облегченно,
все больше в короткие тужурки. Да оно и понятно: десять-двенадцать
километров пешком в нашей одежде не пройдешь. Потом мы увидим, как местные
рыбаки будут энергично перебегать с места на место в поисках обильной лунки,
в поисках матерых окуневых стай, делая перебежки по километру и более, тогда
как мы все больше на одном месте. У местных рыбаков редко встречаются
деревянные ящики, но почти сплошь железные банки (по форме - сплюснутое
ведро), на которых они и сидят. Не знаю, почему такая мода и почему это
удобнее деревянного ящика.
Мы думали, что чем дальше мы теперь едем, тем будет все пустыннее и
дичее, как вдруг показалось скопление автобусов, грузовиков, легковых машин
разных марок, всего, вероятно, более ста. Скопление было беспорядочным,
радиаторами в разные стороны, как если бы пробка на переправе и уже
начинается паника. Борис Петрович ответил на наше недоумение.
- Мыс. Дальше и мы не поедем. Дальше только водоем. Вот в январе можно
будет ездить по льду, теперь придется пешком.
От скопления машин с горочки спускались на белую многокилометровую
скатерть водоема черные вереницы людей. Они шли сначала все по одной тропе,
а потом километрах в трех от мыска разбредались в разные стороны, густо
заполняя даже такое большое пространство, как перегороженная плотиной,
затопившая окрестные берега матушка Волга.
- Ну-с, наша дорога особая. Вешайте ящики через плечо, пешни поволокем
за веревочки. Держитесь за мной.
Борис Петрович повел нас не по общей тропе, по которой почти бегом (как
золотая лихорадка) уходили на лед все новые и новые вереницы людей, а
правее, вроде бы даже и не по льду, потому что в этом направлении не было
льда, а была бугристая, заснеженная земля.
Вскоре мы поняли, что идем, пересекая многочисленные, глубоко
врезавшиеся в сушу заливы, этакий лабиринт заливов. Местами поверх льда
торчал сухой темно-желтый камыш. Он железисто шелестел под зимним ветерком
или когда мы задевали за него, пробираясь к цели. Местами вдруг открывались
светлые участки льда, с пузырьками вмерзшего в лед воздуха. Сквозь лед, как
сквозь аквариумное стекло, виднелись коричневые густые водоросли. Местами мы
опять выходили на сушу, может быть, пересекали остров, и тогда вместо камыша
нас встречали сосенки, мелкий березнячок, кусты можжевельника.
Я уж говорил, да это и само собой понятно (нужно только напомнить), что
идти в одежде зимнего рыбака тяжело. Мы сильно нагрелись, и дорога (то есть
расстояние, ибо мы шли без тропы) стала казаться слишком длинной, как вдруг
перед нами, словно в сказке, вырос ладный бревенчатый дом.
- Ну вот, - сказал Борис Петрович, - здесь живет Володя Винокуров со
своей матерью Варварой Ивановной. Вы можете приезжать сюда в любое время - и