"В.Солоухин. Продолжение времени (Письма из разных мест)" - читать интересную книгу автора

темно-серые, света светлые" выцветающей марены. Трагический тон. Помни
этот тон. Торжественность. Вот как надо трактовать".
"На светло-розовом знамени - силуэты зеленовато-серые, темные,
воинов... Этот эффект надо применить где-то в картине".
"Душа его (Микеланджело) велика и грандиозна, дальше его великих
концепций надо смотреть хребты Гималаев".
"Великие мужи Флоренции! Высоко вы подняли знамя человеческого
духа. Вам - носителям высоких идеалов... клятва наша "в искусстве
дивном победить или умереть!""
"Сердце наполняется желанием следовать за Вами. Если жить, то мой
клич: "На ваши высоты!""
"...выставка живописи современных художников, которые теперь
что-то значат здесь, в Париже. Как это убого! Потом были в Сахане (в
Гранд-Пале). Не море, а целый океан пошлости. Здесь об искусстве
говорить нельзя, а только о разных градусах этой пошлости. Вся эта
пошлая дрянь никакого отношения к искусству не имеет. Слышите ли вы
меня, Великие? Кричу вам, зову вас. Помогите, помогите, помогите!!"
Когда думаешь, как и сколько учился Корин, как готовил он себя к
дальнейшему пути, складывается впечатление, что подготовки этой хватило бы
на несколько художнических жизней.
Правда, и замысел, который к этому времени созрел в нем и под знаком
которого прошла вся творческая жизнь Павла Дмитриевича, был велик и
серьезен.
Михаил Васильевич Нестеров так говорил о Корине и его замысле Ивану
Петровичу Павлову. Ведь он, Нестеров, писал портрет Павлова в Колтушах
(знаменитый теперь портрет, где Павлов держит на столе сжатые кулаки), ну, а
во время сеансов двум старым русским интеллигентам было о чем поговорить:
"До сих пор наши художники давали лишь эпизоды революции, а ее
эпопеи не дал никто. Никто не обобщил этих эпизодов, не отобрал в одно
целое, в главное, как сделал большой художник Делакруа, взяв темой
французскую революцию, или, перенесясь за две-полторы тысячи лет назад
в иную эпоху, иную революцию, совершенную Христом, его евангельским
учением, сделал великий художник Возрождения в своей "Тайной вечере"
или наш Александр Иванов в "Явлении Христа народу".
Вот это-то обобщение под силу лишь большому таланту, каким я
считаю Павла Корина"*.
Уже сам этот коринский замысел в те годы надо считать дерзостью, если
не подвигом, недаром Корин восклицал: "Великие, помогите", и "Победить или
умереть", и "На ваши высоты!", и опять: "Помогите, помогите, помогите!"
Обстановка в первой половине и середине двадцатых годов сложилась
следующая.
Корин живет и работает на Арбате, на чердаке многоэтажного дома.
Фанатически учится, как мы говорили, и пишет второстепенные вещи вплоть до
вывесок. Так что Соколов-Скаля, увидев однажды молодого художника, попенял
ему:
- Корин, Корин, вы рисуете, как Микеланджело, а занимаетесь вывесками.
Это надо понимать так, что внутренне, духовно Корин был уже готов к
чему-то большему и даже, быть может, предчувствовал рождение в себе замысла,
поэтому и не брался за большие, трудоемкие и серьезные вещи. Самой серьезной
работой этого времени надо считать изображение собственной мастерской