"В.Солоухин. Продолжение времени (Письма из разных мест)" - читать интересную книгу автора

Толстой расправляется с оперой и балетом посредством первого восприятия их
Наташей Ростовой, а на самом деле вкладывая в юную головку Наташи (которая
по своему воспитанию и общему, так сказать, светскому климату не могла не
восхищаться театром) свой скепсис, свое искушенное-переискушенное отношение
к искусству.
Конечно, люди в жизни разговаривают, а не поют, ходят, а не танцуют,
кроме как на балах. Но что, скажите, лучше выразит душевное состояние
человека (радость, грусть, печаль) - просто ли разговор или хорошая песня?
Зачем бы тогда люди пели, если бы свои чувства могли выражать простыми
словами? И зачем бы плясали?
Понял я для себя и еще одну истину: если уж принимать условность оперы
как жанра, то принимать ее надо до конца. По закону жанра, по самому своему
естеству опера и балет должны быть красивыми. Да, таков уж жанр. Его надо
либо принимать, либо не принимать. В жизни люди бывают грязны, похабны,
сморкаются, рыгают, чешутся, слоняются в одном белье но неприбранной
квартире, да мало ли... Но - "Лебединое озеро", но - Татьяна на парковой
скамейке, но - Тамара и Демон в монастырской келье, но - Сусанин в
заснеженном лесу... По сути, это может быть трагично, торжественно,
печально, разгульно, как угодно, но это должно быть красиво. Красота есть
непременное условие для оперы и балета как жанра.
Потом, после первоначального рвения, длившегося сезона два-три, я ходил
в Большой театр, конечно, реже, чем вначале, по выбору, но зато я часто
ловил себя на мысли: "Как прекрасно, что Большой театр у нас есть, что он
существует и что всегда можно пойти и приобщиться к великому искусству, к
великой красоте, насладиться".
Правда, что время идет, и, значит, кое-что безвозвратно утрачивается.
Так, например, Джульетту - Уланову или Одетту - Уланову не увидишь больше на
сцене, так же как не услышишь Михайлова - Кончака или Козловского в роли
юродивого в "Борисе Годунове" - лучшая, кстати сказать, роль, на мои взгляд,
этого замечательного певца.
Но это уж оттенки детали. В целом же и "Князь Игорь", и "Борис
Годунов", и "Лебединое озеро" есть, существуют, неизменны, как любая вечная
ценность, созданная человеческой культурой, как сонеты Петрарки, терцины
Данта, живопись Рафаэля, как Нотр-Дам, решетка Летнего сада, Покров на
Нерли, "Медный всадник", "Лунная соната", Кельнский собор, лирика
Лермонтова, газели Навои, "Витязь в тигровой шкуре", драмы Шекспира, полотна
Дюрера и Рембрандта, портреты Рокотова и Левицкого, вальсы Штрауса,
гетевский "Фауст", романы Диккенса, Бальзака, Достоевского, Толстого,
белизна Тадж-Махала и глазурь Самарканда, рублевская "Троица" и "Мыслитель"
Родена, резной алтарь в Кракове и гобелены времен Людовика XIV...
Нельзя всего увидеть одновременно, более того - невозможно одному
человеку пересмотреть все (перечитать, переслушать) в течение одной короткой
и все-таки более или менее оседлой жизни, а если один человек и ухитрится
увидеть очень много, то не могут все последовать его примеру, но должно
каждого цивилизованного человека радовать сознание того, что все эти
(перечисленное надо возвести в десятую степень) культурные ценности
существуют, сохраняются и охраняются и никому не позволено изменить кистью
улыбку Джоконды, переваять Венеру Милосскую или переписать заново (в духе
Хемингуэя и Кафки) "Дон Кихота" Сервантеса.
Действительно, есть вечные культурные ценности, которые неизменны и