"В.Солоухин. Смех за левым плечом" - читать интересную книгу автора

рябинник и стебли других трав будут за них задевать и обязательно останутся
потом на коже около коленок черные пятна колесной мази: задевали за траву
осями прежде нас ездившие тут телеги.
Так трудно стереть такое пятно и даже больно, потому что мазь склеила
собой какие-никакие волосики, пушок на ноге.
У лошади на мощных, то напрягающихся, то ослабевающих коричневых ляжках
при каждом шаге обозначаются этакие вилы-двояшки, углубленные линии-ветви,
образованные анатомией двигающихся под кожей крупных мышц.
И вот иногда отец, первым выглядев что-то на поле, высоко взмахивал
кнутом, и вдруг там, вдали, доселе сливавшиеся с полем и невидимые для
детского неопытного глаза, возникали большие серые птицы. Они не поднимались
высоко и не выстраивались, конечно, в знаменитый журавлиный клин, но просто
рассыпанной стаей, едва ли не чертя крыльями за метелки овса, отлетали
чуть-чуть подальше и, выпуская из себя длинные голенастые ноги, снова
садились на поле. И долго еще я различал их настороженные головы над овсом.
Но почему успеньев день и почему Караваево?
Успеньев день потому, что в Караваеве в этот день престольный праздник
и ярмарка, а мы там потому, что Степанида Ивановна взята из этого села и наш
отец, Алексей Алексеевич, едет в гости к теще и к тестю.
Тесть Иван Михайлович Чебуров, широкобородый старик, держал в
Караваеве, на реке Пекше, мельницу. У него было четверо сыновей и две
дочери. Одна из них - Стеша.
Алексей Алексеевич Солоухин был женат сначала на Татьяне, но она очень
рано умерла, оставив двоих детей: Костю и Шуру. Мои старшие (но не
единоутробные) брат и сестра.
Неизвестно, когда и при каких обстоятельствах двадцатисемилетний вдовец
приглядел Стешу. Может быть, ездил на мельницу и увидел. Может быть, на
такой же вот успенской ярмарке. Но заслали сватов. Широкобородый мельник
(кстати сказать, ослепший к этому времени) лежал на печке и, не слезая с
нее, но прислушиваясь к чужим голосам, спросил, что происходит в доме.
- Да вот - сваты... Откуда-то из Алепина, мы и не слышали...
- Кто такие?
- Какие-то Солоухины.
- Я слышал. Надежные люди. Отдавайте.
Стеше в это время было семнадцать лет.
От матери-то я и знаю о Караваеве больше, нежели фрагментарно осталось
после ранней поездки туда в успеньев день.
Большое и богатое торговое село на высоком берегу светлой и рыбной реки
Пекши. За рекой яркие заливные луга. В этих лугах, собирая цветы, Стеша,
будучи еще девушкой, нашла среди диких луговых трав два белоснежных
нарцисса. Залетели откуда-то из другого мира.
Село на высоком берегу венчали две красивые белые церкви и колокольня.
На троицу парни и девушки водили вечером хороводы. До трехсот человек.
Девушки все в длинных белых платьях, в венках из васильков и купальниц.
Можно себе представить. Пекша кишела рыбой. Мужики, бродившие с бреднем,
однажды принесли мельнику (продать или в подарок?) щуку, которая едва
уложилась от края до края на круглый стол в гостиной чебуровского дома.
Алепинские Солоухины были черноволосые, худощавые, прямоносые.
Караваевские Чебуровы