"В.Солоухин. Смех за левым плечом" - читать интересную книгу автора

Картошка - с постным маслом (она сразу ярко желтела от него), блины,
капуста, грибы, редька, лук, гороховый кисель - все с постным маслом. Еще
было лакомство для всех детей в нашей округе: полить постным маслом кусок
свежего ржаного хлеба и посыпать солью. Соль была крупная, с приятным
похрустыванием на зубах. Можно было налить также маслица на чайное блюдце,
посыпать солью и хлеб макать...
Признаться, я забыл теперь вкус льняного масла и, сколько ни стараюсь,
нигде не могу купить (достать) хотя бы одну бутылку. Во всем государстве
Российском невозможно купить глоток льняного постного масла! На вид (в
бутылке) оно казалось черным как деготь, и только ярко-золотые пузырики пены
сверху выдавали его настоящий цвет, этот цвет полностью проявлялся, когда
масло наливалось тонким слоем на белое чайное блюдце.
Золотая масляная струя текла в ветряке Григория Ивановича многие годы,
неудивительно поэтому, что из нее, из этой струи, разливавшейся по
бесчисленным ведрам и четвертным,

[Четвертными назывались в России трехлитровые бутыли, бывшие в широком
употреблении.]

успели отстояться и откристаллизоваться несколько твердых и уж
натурально-золотых кружочков. По одним разговорам, таких кружочков у
Григория Ивановича накопилось тридцать, а по другим разговорам - пятьдесят.
Не из-за этих ли кружочков он и погиб, хотя считалось, что забрали его за
анекдот, причем известно, за какой именно. Он мазал колеса у телеги, когда
подошел к нему его брат, живущий через два дома, с которым они когда-то
что-то не поделили. Брат подошел и пожаловался:
- Что-то мазь, Григорий, какая-то не такая стала. Бывало, помажу колеса
и неделю езжу. А теперь не успеешь до лесу доехать, а колеса уже скрипят.
Что за притча такая?
Григорий Иванович тряхнул бородкой, поддел ее тыльной стороной левой
ладони:
- Какова власть, такова и мазь.
И было это уже в первой половине тридцатых годов, то есть позже
коллективизации и раскулачивания, через которые маслобойщик прошел
невредимо, если не считать, конечно, расставания с мельницей, которую
отобрали у хозяина, но которая после этого все равно не произвела ни одного
стакана постного масла, а постепенно ветшала, разрушалась и наконец исчезла
с лица земли.
Версия, будто за Григорием Ивановичем пришли неожиданно и ни на одну
минуту не позволили остаться с Пелагеей Николаевной с глазу на глаз, так что
он не успел шепнуть ей, где зарыты на дворе золотые кружочки, эта версия
неверна. Уже настолько все было покорно и безразлично к этому времени, что
арестовывающим и не надо было ехать на Брод, достаточно было прислать
повестку: явиться туда-то и туда-то. И человек шел сам, добровольно, хотя и
знал, что обратно не вернется. Так что было время у Григория Ивановича
сообщить Пелагее Николаевне тайну клада. А если он не сообщил, значит,
боялся, что старуху запугают и она выдаст, или в глубине души надеялся, что
отпустят его в конце концов.
В то время шла усиленная охота за золотыми кружочками по российским
деревням. У кого два, у кого пять, все равно, по всем рязанским, орловским,