"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

Процесс исчезновения с лица земли тысяч и десятков тысяч российских
деревенек не обошел и Останиху. Постепенно исчезли амбары, сараи, баньки,
потом, словно ослабевшие зубы, стали выпадать и дома. На месте выпавшего
зуба остается пустая десна, на месте выпавшего дома - крапива. В сущности,
тоже пустое место.
Тут обозначился другой, встречный, хоть и не равноценный, процесс.
Некоторые городские люди, пенсионеры, полковники в отставке, художники (в
особенности), стали покупать опустевшие, но еще не сломанные дома. Говорят,
на севере, в Вологодской, Архангельской областях, огромный домино со своими
дворами, клетями и подклетями можно купить за двести - триста рублей.
В Останихе осталось в конце концов четыре дома. Два стоят заколоченные,
в одном живет местная старуха, а один дом купил московский полковник,
дирижер военного оркестра Виктор Иванович Жилин.
В Москве он, может быть, и дирижер, управляющий целым оркестром, и
вообще (как полковник) имеет определенное значение, в Останихе же оказался
бесправным и беспомощным "дачником".
Предыдущий председатель колхоза, Быков, всячески притеснял и допекал
останинских жителей: старуху и семью Виктора Ивановича. Председателю не
терпелось сломать остатки деревни, выкорчевать сады, деревья и запахать то
место, где сотни лет стояла Останиха. Этакий зуд все сровнять и все
запахать.
Мало того, что в Останиху не провели электричества, председатель
запретил колхозному кладовщику продавать баллоны с газом останихским
жителям. Однако и старуха и Виктор Иванович упорно выдерживали все
притеснения, не дрогнули, сидя с керосиновыми лампами, и ухитрялись
доставать газ где-то на стороне. Все искупали близость речки, промытый
росами воздух и полная тишина. Если у нас в селе постоянно тарахтят трактора
и автомобили, то там, в Останихе, - ни одного лишнего звука.
Виктор Иванович через два дня на третий ходит к нам в село за молоком и
в сельмаг. Мы познакомились, и выяснилось, что музыкант-полковник любитель
шахмат. Это можно расценивать как находку. Иногда после работы, часов в
пять-шесть, я иду через лесок, через речку, через заболотившийся кочковатый
луг в Останиху, и мы, устроившись на улице перед домом, сражаемся дотемна. Я
стараюсь сесть за уличным столом так, чтобы если поднимешь взгляд от
шахматной доски, то видеть бы дальние холмы, косогоры, перелески, весь наш,
что называется, ландшафт. В данном случае на другом берегу речки, на зеленом
косогоре, я видел еще и наше сельское стадо, только вот не видел почему-то
пастуха Анатолия.
Мы расставляли фигуры на доске, а Виктор Иванович рассказывал между
тем, как хорошо, от души он вчера вечером посидел здесь же, на лавочке, и
поиграл на своем кларнете.
- Стих какой-то нашел, - говорил Виктор Иванович, - часа полтора без
перерыва играл, отвел душу. Вы не слышали?
- Я вчера перед вечером дома сидел. Конечно, если бы гулял, не мог бы
не слышать.
- Да, здесь тихо. Дверь скрипнет, а в другой деревне слыхать. Или
звякнет ведро... Ну ладно... Какой, значит, у нас счет?.. Начнем
скромненько: е2-е4...
- Знаем мы вашу скромность... Палец в рот не клади,
- Ого, что-то новое в теории шахмат!