"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

волосы по плечам. Наш старший, Василий Кузьмич, на этого Христа поморщился,
но говорить ничего не стал.
Хозяин избы тоже к Василию Кузьмичу приглядывается. Борода у хозяина
чуть ли не до глаз. Из ушей и то волосы торчат. Баба все больше руки под
фартук и смотрит, словно знает про нас какое-то горе, а сказать не смеет.
Больше на меня глядела. Так вот и говорят глаза: эх ты, горемыка несчастная,
и ты туда же. А я приосанюсь, ничего...
Да... за чаем Василий Кузьмич начал расспрашивать у хозяина, как да
что. Какова жизнь у крестьян.
"Ничего, не жалуемся. Хлеб да соль. Едим, да свой".
Между прочим, запомнились мне по молодости пышки на столе. Белые,
рассыпчатые. Сметана как масло. Из стаканов тогда не знали. Поставила баба
глиняное блюдо со сметаной, деревянными ложками все из одного блюда ели. К
самому чаю... тогда еще сахар головами продавали, в синей бумаге. Кололи его
мелко-мелко. Но во рту он держался очень долго, не как пиленый - от первого
хлебка исчезает. Да... Ну это не к делу.
"А кто у вас богачи, кто бедняцкие, безлошадные хозяева?", - спросил,
как помню, Василий Кузьмич.
"Поглядеть, так у нас, товарищ начальник, деревня ровная. Нету, чтобы
вовсе без лошади, нету, чтобы о трех конях. Бык Гамлет - обчественный,
мирской. Содержим его всем миром, потому всякой корове нужен. Озорной был.
Около успеньева дня жеребенка у Василия Захарьина закозырял. Хотим менять.
На будущий год решим на сходке и поменяем".
Начальник Василий Кузьмич усмехнулся на эту будущую сходку...
Петр Петрович пошел было рассказывать дальше, а меня усмешка начальника
даже и теперь, тридцать пять лет спустя, как огнем обожгла. Конечно, он-то
видел вперед, он-то знал, что никакой сходки больше у мужиков никогда не
будет. И мирского быка тоже не будет. И вообще всего, что было до сих пор
привычного, крестьянского, устоявшегося, всего уклада крестьянской жизни,
больше не будет. Ну, озарился бы и сказал бы, что наступает светлая эра, без
своей земли, без своих лошадей, без ярмарок, без мирских быков, без мирских
сходок, во всяком случае. Ведь, наверно, что-нибудь ему мерещилось из
будущей жизни, если он приехал организовывать колхоз. Ну и озарился бы и
озарил бы других. А он вместо этого усмехнулся: дескать, вот погодите, мы
вам покажем мирскую сходку да мирского быка.
Через эту усмешку я вдруг ясно и отчетливо понял, что на первом месте у
него в голове сидело - ломать. Да оно и понятно. Он не собирался ведь
оставаться в этом колхозе и строить с мужиками светлую эру. Его задача -
организовать. Чтобы каждый мужик отвел свою лошадь на общий двор, отвез свои
семена в общий сарай, присоединил свою землю к общему полю, отдал свою
крестьянскую душу... это, конечно, сложнее, потому что для души пока ни
амбаров, ни сараев и даже какого-нибудь общего мешка. Ну да это уж десятое
дело. На первом месте тягловая сила, семена, инвентарь, да и то начальнику
не хранить, не беречь ни тягловой силы, ни инвентаря. Его задача - собрать.
Но то, что мирской сходки на будущий год не будет, это он знал уж теперь,
сидя за сметаной и чаем. Потому и усмехнулся на голубенькие мечты бородатого
крестьянина обменять Гамлета на другого, более смирного мирского быка. Мало
ли что выражала усмешка начальника, мало ли что могло содержаться в ней,
легче догадаться, чего в ней не было: обыкновенной человеческой доброты.
Заведомо враждебная масса, которую нужно победить, сломать, расточить. И