"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

себя солнцу. В тот момент, когда Николай Николаевич входил на пляж, Яна как
раз приподняла голову от песка, увидела его и приветливо помахала рукой. Он
расположился под "грибом" рядом с Богомилой, Яна лежала рядом, вытянувшись и
вытянув руки вдоль тела, а голову положив затылком на бугорок из песка.
Теперь Николай Николаевич мог разглядеть ее не просто при дневном свете, но
при ярком солнце. Правда, не было при этом "фаса", а был косвенный и
скользящий ракурс, но Яна иногда приподнимала голову, взглядывала сама на
Николая Николаевича, тогда появлялся и фас.
Это была высокая (а про лежащую лучше бы сказать - длинная), тонкая, но
стройная женщина, со смугловатой кожей, с зелеными глазами, с небольшим
ртом, с темными волосами, подстриженными короткой стрижкой, и с очень
маленькой грудью. Николаю Николаевичу показалось сначала, что там, под
полоской бикини, вообще ничего нет, но при каком-то повороте Яны, когда она
перелегла на живот и приподнялась на локтях, это бикини сместилось,
провисло, и показался на одно ослепляющее мгновение нежнейший (еще и потому,
что белее остального тела) заостренный холмик, заканчивающийся аккуратным,
но уж нормальной величины соском.
По соседству двое болгар играли в шахматы, по соседству пять болгар и
болгарок играли в карты. Там и сям лежали, греясь на солнце, люди, хотя в
это сентябрьское время пляж был не перенаселен, а можно сказать - полупуст.
Спортсмен-спасатель, закрепленный за пляжем (по-болгарски он назывался
слишком уж торжественно - спаситель), баловался с подростком, обучая его
приемам не то каратэ, не то дзюдо. Подросток разбегался, нападал на
спасителя с разных сторон, но каждый раз мгновенно оказывался валяющимся на
песке. Короче говоря, шла жизнь, и незаметно пролетело два часа. Для Николая
Николаевича настала пора купаться и идти обедать. Он пригласил купаться Яну,
и они пошли в воду.
Яна плавала хорошо и увлекла Николая Николаевича далеко от берега. Один
он так далеко не поплыл бы, не из боязни устать, а из лени. Теперь они были
в море одни, о чем-то говорили беспрестанно и, между прочим, условились
вечером вместе идти гулять и вместе поужинать либо в "Морском драконе", либо
в "Трифоне зарезане". Потом Яна перевернулась на спину и так лежала, замерла
в синей теплой воде. От блаженства она начала постанывать, и это ее
сладострастное постанывание обожгло Николая Николаевича еще больше, чем
мгновенно просверкнувшая давеча маленькая, нежная, красивая грудь...
Николай Николаевич пошел вверх, а Яна и Богомила остались у моря.
Проходя мимо клумбы с яркими темно-красными розами, Николай Николаевич
сорвал одну из них (самую красивую и еще не до конца раскрывшуюся) и,
подчиняясь внезапному желанию, пошел сначала не к своей двери, а к комнате,
где жила Яна. Там он укрепил розу, просунув ее черенок в дверную ручку.
Через час-полтора Яне будет сюрприз. Идя с обеда, он видел, что роза все еще
за дверной ручкой, а когда проснулся после обеденного сна, то нарочно пошел
поглядеть - и розы там уже не было.
Как изменилось все то же самое! Николай Николаевич помнил свои, пусть
редкие, одинокие сидения в "Морском драконе" над бокалом холодного пива, в
двадцати шагах от прибоя, в незамысловатом антураже морского ресторанчика,
опутанного со всех сторон серыми рыболовными сетями. Теперь одиночества не
было, и так изменилось все вокруг, словно включили какое-нибудь другое
освещение.
Им принесли раков и немецкого пива, но Николай Николаевич настоял еще,