"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

и сделать все как следует бригадиры ленились. Один из них (очередной) нашел
простой выход. Он снял колокол с высокого столба, привязал его к дереву на
высоте человеческого роста, а язык положил рядом на чурбан. Теперь не нужно
было дергать за веревочку, Язык брали в руки и били им по колоколу с
наружной стороны. Края колокола начали постепенно обкрошиваться - отлетали
иногда мелкие бронзовые осколочки. Потом потерялся язык, закатился в крапиву
около дерева. Бригадир поленился шарить по крапиве. Он взял первую
попавшуюся железяку (шкворень от старой телеги) и стал бить в колокол этим
шкворнем. Ничего. Люди все так же выходили из домов на звон, как будто
ничего не случилось. Шкворень оказался тяжелым и неудобным, на чурбане
появился обыкновенный молоток. Он был легковат и не исторгал из бронзы
полного звука, но было теперь всем все равно.
Постепенно в деревеньке начали исчезать дома. Как будто таяли в жарком
летнем мареве либо весной вместе с высокими снежными сугробами. Стоит, стоит
дом и вдруг - пустое место. Остается яма, тотчас зарастающая крапивой,
несколько гнилушек, несколько закоптелых кирпичей, сломанная детская люлька,
голубенькая миска с проржавленным дном, клок пакли, петушиное крыло, которым
сметала стряпуха остаточки муки с давнишней, с присохшим тестом доски,
старый чугунок, ухват, ну и конечно, разбитое корыто. Все это валялось
разбросанное около ямы, а потом скрывалось от глаз в буйной зелени.
Вот уж восемь домов осталось в деревне, вот уж шесть... Куда уходили
люди, колоколу не углядеть: ведь он висел теперь низко и не мог окинуть
взглядом широкого приволья с серебряной рекой, с дальним лесом, с белыми
облаками, выплывающими из-за леса, с извилистой дорогой, убегающей через
золотые хлеба.
Настал день, когда из деревни уехала последняя семья. Остались на краю
оврага одни деревья: рябины, черемухи, ветлы и даже яблони. Деревья
по-прежнему цвели весной, по-прежнему созревали на них плоды, но никто
плодами не пользовался, даже мальчишки из соседних деревень - далеко ходить.
Колокол некоторое время висел, привязанный к ветле. Но ветла была
старая, трухлявая, пустая внутри, как бочка. Однажды в осеннюю ночную бурю
сук, на котором висел колокол, обломило порывом ветра. От удара лопнула и
проволока, колокол освободился, и откатившись на несколько шагов, привалился
к покосившемуся плетню.
На этом месте он пролежал восемь лет, потому что летом вокруг него
вырастала буйная крапива. Если бы кто и шел мимо, ни за что не заметил бы. А
зимой заносило снегом. Колокол лежал, покрываясь зеленью, и не мог
предполагать, что когда-нибудь кто-нибудь о нем вспомнит.
Между тем сборщик утиля Яков Малашихин, обитавший в селе Семендюкове,
из квартала в квартал не мог выполнить плана по сбору цветных металлов.
Негодного тряпья в крестьянских домах бывает много: износившиеся одеялишки,
пальтишко, дерюжка. Можно разжиться бумагой - прошлогодние тетради у
школьников. Попадается кое-какой железный лом. Но откуда взяться цветным
металлам? Медная утварь давно повывелась из домов. Самовары нужны самим.
Только и есть, что хранится у тетки Дарьи старинная, тяжелая, из
темно-красной меди ендова. Третий год надоедает сборщик утиля тетке Дарье:
"Отдай ендову. Тебе она ни к чему, а я сразу план выполню". Тетке Дарье
жалко отдавать старинную вещь - из отцовского дома, из девической жизни
память. Но и Яков не отстает. Как бы от него отделаться?
- Слышь-ко, пошто ты ко мне пристал, ровно банный лист? Ендова,