"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

имеет ни один государь христианский; за это самое, продолжал воевода, бог
лишит Димитрия престола да и в самом деле пора уже показать всему свету, что
это за человек, а подданные его должны и сами о том догадаться. Сюда
присоединялись еще жалобы поляков, приехавших из Москвы ни с чем, потому что
пропировали там все жалованье. В заключение Бучинский доносил о слухах из
Москвы, что Димитрий не есть истинный царевич и недолго будет признаваться
таким. Слухи эти, по польским известиям, дошли таким образом: когда
Димитрий, узнавши об обручении Марины, выбирал человека, которого бы мог
послать с благодарственными письмами к Мнишку и королю, то Шуйские обратили
его внимание на Ивана Безобразова, который и был отправлен в Краков с
письмами от Димитрия и с тайным поручением от бояр. Он требовал свидания с
литовским канцлером Сапегой, но король нашел, что важность сана Сапеги
обращала на него всеобщее внимание и потому трудно было бы скрыть переговоры
его с Безобразовым от Бучинского и русских, находившихся в Кракове.
Уговорились, чтобы вместо Сапеги Безобразов открылся возвратившемуся из
Москвы Гонсевскому. Последний узнал от Безобразова, что Шуйский и Голицыны
жалуются на короля, зачем он навязал им человека низкого, легкомысленного,
распутного тирана, ни в каком отношении недостойного престола. Безобразов
объявил о намерении бояр свергнуть Лжедимитрия и возвести на престол сына
Сигизмундова, королевича Владислава. Бояре, если известие справедливо,
достигали своей цели как нельзя лучше: Сигизмунд, который теперь в
низложении Димитрия видел не ущерб, но выгоду для себя и для Польши, велел
отвечать боярам, что он очень жалеет, обманувшись насчет Димитрия, и не
хочет препятствовать им промышлять о самих себе. Что же касается до
королевича Владислава, то он, король, сам не увлекается честолюбием, хочет и
сыну внушить такую же умеренность, предоставляя все дело воле божией.
Римский двор внимательно следил за отношениями Лжедимитрия к Польше,
потому что от них всего более зависело дело католицизма, введение которого в
свое государство обещал самозванец папе: если бы царь разорвал связь с
Польшею, с Мнишком, то уже тем меньше стал бы обращать внимание на прежние
обязательства свои относительно двора Римского. Вот почему кардинал Боргезе
писал к папскому нунцию в Польше, Рангони, что его святейшество очень
беспокоится насчет неудовольствия московского посла Власьева на поляков,
хотя должно надеяться, прибавляет кардинал, что великий князь не разделит
мнение своего посла и не забудет услуг, оказанных ему королем. Нунций
Рангони писал к Лжедимитрию, что он всего более старается об усилении любви
и укреплении союза между ним и Сигизмундом. Извещая царя о восшествии на
престол папы Павла V, Рангони просил его, чтоб он послал поздравить
новоизбранного папу, к которому уже отправлен портрет его. Посылая к
Лжедимитрию между прочими подарками латинскую библию последнего издания,
Рангони изъявляет желание, чтобы царь особенно обратил внимание свое на
глагол божий к израильтянам: "Ныне аще послушанием послушаете гласа моего и
соблюдете завет мой, будете мои люди суще от всех язык". Текст этот нунций
применяет к Димитрию, намекая, что ему остается в благодарность за
благодеяние божие исполнить обещание свое, ввести католицизм в Московское
государство, но при этом Рангони советует, чтобы царь начал это дело мудро и
бережно, дабы в противном случае не претерпеть какого-нибудь вреда. Так же
осторожно поступал и иезуит Лавицкий, бывший при Димитрии в Москве: извещая
старшину своего ордена в Польше о деле Шуйского, о том, что одним из
обвинений Шуйского царю было намерение последнего разрушить все церкви