"С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 8" - читать интересную книгу автора

не покидать границы беззащитною и оставить по крайней мере половину козаков
на Тереке; козаки не хотели ничего слушать и все, в числе 4000, отправились
к Астрахани. Не будучи впущены в город, они миновали его и поплыли вверх по
Волге, занимаясь разбойничеством. Лжедимитрий, неизвестно по какому
побуждению, послал звать царевича Петра в Москву, объявив, что приказано
взять нужные меры для обеспечения его продовольствия на пути. Посланный
застал его в Самаре; козаки приняли предложение и двинулись с Ильею в
Москву, но дядя не мог свидеться с племянником.
Шуйский был возвращен из ссылки, снова приблизился к царю, который
позволил ему жениться вместе с князем Мстиславским, и старик спешил
помолвить на молодой княжне Буйносовой-Ростовской; но вместе он спешил
составить заговор против доверчивого царя. Неудовольствия против Лжедимитрия
должны были увеличиться с исполнением его пламенного желания, с приездом
Марины. Мы видели, что Лжедимитрий, не будучи в состоянии отказаться от
брака с Мариною, в то же время не хотел оскорблять русских людей в их
коренных убеждениях, требовал и настоял, чтоб Марина, оставаясь втайне
католичкою, сообразовалась с постановлениями православной церкви и с
обычаями народными. Но этою сделкою нельзя было всех удовлетворить: люди
приближенные хорошо знали, что царица остается латынкою некрещенною, и между
духовенством не могли не явиться ревнители, которые явно восстали против
этого: так, Гермоген, митрополит казанский, Иоасаф, архиепископ коломенский,
говорили, что если Марина не переменит исповедания, то брак не будет
законным; Гермогена удалили в его епархию и там заключили в монастырь;
Иоасафа оставили в покое, неизвестно по каким причинам. Неизвестно также, по
каким причинам Лжедимитрий, столько осторожный в этом отношении, не хотел
сообразоваться с уставом церковным и венчался 8 мая, на пятницу и на Николин
день. Были неудовольствия и другого рода: для помещения родных невесты и
других свадебных гостей вывели из кремлевских домов не только купцов и
духовных, но даже бояр; арбатские и чертольские священники выведены были
также из домов, в которых помещены иностранные телохранители царские.
Поляки, спутники Марины, вели себя нагло; козаки подражали им, но торговые
люди утешали себя тем, что получали большие барыши от расточительных гостей.
Говорят еще об одном распоряжении Лжедимитрия, которое если бы в самом деле
было исполнено, то могло бы возбудить сильное неудовольствие в духовенстве:
говорят, будто царь велел осмотреть монастыри, представить ведомость их
доходам, оценить их вотчины и, оставив только необходимое для содержания
монахов, остальное отобрать в казну на жалованье войску, сбиравшемуся в
поход против турок. Но трудно принять это известие, во-первых, потому, что,
как мы знаем, Димитрий подтверждал монастырям жалованные грамоты и давал
новые; во-вторых, потому, что об этом распоряжении не говорится в русских
источниках. Вероятно, что, подобно Грозному, Лжедимитрий потребовал у
духовенства щедрого вспоможения для наступающей войны с неверными, а это
ревностным протестантам показалось отобранием имущества у монахов.
Но если и были причины к неудовольствию, то неудовольствие это
по-прежнему не было сильно и всеобще, по-прежнему любовь большинства к царю
продолжала обнаруживаться: однажды Басманов донес самозванцу, что некоторые
стрельцы распускают о нем дурные слухи; Лжедимитрий, как прежде отдал дело
Шуйского на решение собора, так теперь отдал дело семерых обличенных
стрельцов на решение их товарищей; тогда голова стрелецкий, Григорий
Микулин, грубо выразил свое усердие: "Освободи меня, государь, - сказал он,