"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

смотреть девиц издалека внимательно какова которая возрастом, лицом,
белизною, глазами, волосами и во всяком прироженье и нет ли где увечья, а
смотреть издалека и примечать вежливо. Если королева позовет их к руке, то
идти, королеву и девиц в руку целовать, а не витаться с ними (то есть не
брать их за руку). И посмотревши девиц, идти вон, после чего проведывать,
которая к великому делу годна: чтобы была здорова, собою добра, не увечна
и в разуме добра, и какую выберут, о той и договор с королем становить:
спрашивать, сколько дадут за невестою земель и казны".
Но, несмотря на все эти рассудительные предписания, а вернее, именно
благодаря им, сватовство ничем не кончилось. Король сказался больным и не
стал объясняться с князем Львовым, а тот, в свою очередь, объявил, что
иначе как с королем ни о чем говорить не будет.
Потом, через два года, патриарх Филарет сделал еще одну попытку. Он
послал к шведскому королю Густаву-Адольфу сватать за царя Екатерину,
сестру курфюрста бранденбургского Георга, приходившегося шведскому королю
шурином. Однако и тут вопрос о вере всему помешал. На требование, чтобы
невеста крестилась в православную греческую веру, король ответил, что ее
княжеская милость для царства не отступит от своей христианской веры, не
откажется от своего душевного спасения...
С большим горем патриарх Филарет оставил мысль женить сына на
иностранной принцессе. Но мысль эта не погибла. Она жила в царской семье,
и вот теперь Михаил Федорович решил во что бы то ни стало породниться с
Данией.
Когда ближние советники напомнили ему, что и на сей раз вопрос о
вере, наверно, станет непреодолимым препятствием, он отвечал им:
- Да, дело трудное, но не будь оно трудно, так о нем и толковать было
бы нечего. Обходить его надо со всякой опаской, со всякою хитростью.
Этот царский взгляд, безусловно, разделяли и советники, поэтому
вопроса о вере королевича Вольдемара решено было коснуться только при
последней необходимости, если же возможно, то и совсем обойти его: Бог
милостив, все сделается само собою, в свое время...
Но вот королевич уехал из Москвы, и не только о вере его, но и о
сватовстве не было речи. О том, под каким впечатлением он уехал, никто не
думал. Царь и ближние бояре были довольны, они достигли всего, что было
пока необходимо: видели королевича и он их видел.
Жених всем понравился, и никакой персоны его теперь и писать не надо.
Что же касается того, что ни он не видел невесты, ни она его не видела, -
об этом, конечно, никто не думал, никому и в голову не могла прийти мысль
подумать об этом.


XII

Переждали зиму и в апреле 1642 года отправили в Данию посольство. В
послах были: окольничий Степан Матвеевич Проестев и дьяк Иван Патрикеев.
Им поручено было начать вопрос о заключении докончания, но это было только
для прилики.
Они везли подарки королевичу Вольдемару, везли соболей на две тысячи
рублей и имели полномочие ничего не жалеть, лишь бы совершить добром
государское дело, приступить к которому было теперь признано