"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

Теперь Проестев мог уже со спокойной совестью передать королю
грамоту, что он и сделал, почтительно и низко кланяясь.
Аудиенция была благополучно закончена.
Через несколько дней начались переговоры послов с канцлером, и первый
вопрос опять был: кого прежде писать в грамотах? Датский канцлер прямо
заявил Проестеву и Патрикееву:
- Наш король во всей Европе никакому государю своей чести не уступит
и такой дорогою ценою ни у какого государя дружбы купить не хочет.
Послы тоже уступить не могли и о докончании совсем замолчали. Они
прямо приступили к своему главнейшему делу, бывшему единственной
действительной целью их посольства.
Проестев говорил канцлеру:
- Великий государь хочет быть с его королевским величеством в
приятельстве, крепкой дружбе, любви и соединении свыше всех великих
государей и для того велел его королевскому величеству объявить, что его
государской дщери, царевне Ирине Михайловне, приспело время сочетаться
законным браком и ведомо ему, великому государю, что у датского
Христиануса короля есть доброродный и высокорожденный его, короля, сын,
королевич Вольдемар-Христиан, граф Шлезвиг-Голштинский. Если его
королевское величество захочет быть с ним, великим государем, в братской
дружбе навеки, то он бы позволил сыну своему государскую дщерь взять к
сочетанию законного брака.
Услыша эти слова, канцлер сразу стал любезен и ласков. Он ответил,
что дело это великой важности и он о нем немедленно доложит его
королевскому величеству, а пока, от себя, не может сказать ровно ничего.
Христиан очень изумился, увидя входившего канцлера с таким лицом,
которое ясно говорило о том, что владелец его несет весьма радостную
весть. Никакой радостной вести в настоящую минуту король не ожидал, а о
послах московских забыл и думать.
Он выслушал канцлера с нескрываемым удовольствием, и снова все
прежние планы относительно судьбы любимого сына зароились в голове его.
- Вот странные люди! Вот дикие люди! - повторял Христиан, в
необыкновенном волнении поднимаясь с места. - Впрочем, действительно
нельзя строго судить их, быть может, граф Шлезвиг-Голштинский научит их
вежливому обхождению, отучит их от грубости и варварства... Надо пожалеть
их, - прибавил он с довольной улыбкой. - Согласиться, что ли, отдать им в
учителя моего сына? Как вы об этом думаете, канцлер?
- Вопрос уже был решен, - отвечал канцлер с поклоном, - и если ваше
величество не передумали, все зависит от подробностей...
- Поручаю вам расспросить этих московских медведей обстоятельно и
тотчас же доложить мне все подробно.


XIII

Так как вместе с Проестевым и Патрикеевым был послан и Иван Фомин,
иностранец, в качестве человека бывалого, знающего языки и уже ведомого
королевичу Вольдемару, переговоры могли идти быстрее и успешнее.
Первым делом Фомин отправился к королевичу и уже теперь, ничего не
скрывая, объявил ему все и представил себя в его распоряжение. В случае