"Всеволод Сергеевич Соловьев. Жених царевны ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

всем требованиям обычаев. Такие женщины, по большей части, жили день за
днем, уходили в узкие материальные интересы. Если они страдали, то
страдания их были бессознательны, как страдания животных, рожденных и
выросших в клетке, не знающих, что есть иная жизнь, что где-то, далеко,
шумит дремучий лес со своим привольем, со своею вечной, манящей тайной.
Встречались также иные характеры, иные организации, в которых
подчинение существующему складу жизни не было признаком бессилия и узости
умственного кругозора. Такие русские женщины старого времени глядели на
свою трудную, малорадостную жизнь как на подвиг.
"Темна женская наша доля, - говорили они в ответ на ропот и слезы
прибегавших под их защиту и за их советом, - недаром про долюшку эту
жалобные песни сложены; а все же таки не след нам роптать, гневить Господа
Бога! Все мы должны претерпеть ради души спасения. Счастье-то да радости
не здесь, а там, где нет болезней и воздыханий. Да и здесь не все ж таки
горе одно. Коли ты замужем, будь ему верной, покорной женой, душу свою за
него положи да за детушек, живи, дыши ими, и ох как дышаться-то легко
тогда будет! Ну, а коли нету у тебя ни мужа, ни детушек - живи для Бога,
молись Ему, отдай себя делам добрым..."
Под влиянием таких женщин, а их было немало, развивалось и крепло
истинное благочестие, глубокая и непреоборимая вера. Эта вера, со всеми ее
дарами, не только давала возможность жить, но и наполняла, по-видимому,
однообразную и темную жизнь богатым внутренним содержанием и светом. Эта
вера творила иной раз чудеса, поднимала русскую женщину из ее
приниженности и безответности; она-то охранила ее от вырождения, пронесла
"живою" сквозь века испытаний и открыла ей широкую, плодотворную
будущность.
И пока русская женщина крепка в вере, пока живет, чувствуя себя под
отеческим Божьим оком и не забывая о земных своих задачах, в лучшие минуты
стремится к небесной отчизне, - она не погибнет, не выродится в уродливое,
болезненно-преступное создание, а, расцветая все краше и краше, будет
играть видную и прекрасную роль в истории человечества.
Однако среди бессильных, отупевших существ, способных только на
животные проявления, поскольку это им разрешалось, среди женщин, богатых
верою, терпением и сознательными семейными добродетелями, всегда
встречались представительницы третьего типа - живые, страстные и
беспокойные натуры.
Они уж так рождались живыми, страстными и беспокойными: теремное
воспитание не могло уничтожить их природных, врожденных особенностей,
клетка только портила их, извращала их инстинкты, зачастую превращала их в
существ хитрых, лживых, способных на всякое тайное преступление ради
достижения своих целей.
Русская девица того времени, принадлежавшая к этому третьему типу,
едва придя в возраст, являлась живым протестом всему складу теремной
жизни. Она не могла примириться со своей обособленностью, отчужденностью
от мужского общества. Если б ей дана была возможность вращаться среди
мужчин - она, быть может, удовлетворилась бы этим, удовольствовалась бы
мужской оценкой своей красоты и хранила бы сердце до прихода истинного
суженого, на всю жизнь Богом данного и добровольно, по собственному
влечению, ею избранного.
Но ведь она знала, что, выдавая ее замуж, о влечении ее не спросят.