"Владимир Соловьев. Похищение Данаи " - читать интересную книгу автора

не то ангел. На заднем фоне видна была еще служанка то ли сводня, а скорее
всего обе в одном лице. Роскошная рама казалась лишней - альковная сцена и
без того была обрамлена пышными завесами.
- Аргосскому царю Акрисию было предсказано, что его убьет внук, - вот
почему он и заточил единственную дочь Данаю в бронзовую башню, - объясняла
тем временем наша училка, нейтрализуя сексуальный сюжет картины ее
мифологической подоплекой. - Зевс, однако, обманул царя и в виде золотого
дождя явился однажды Данае, которая родила Персея, и тот таки убил деда,
хоть и случайно, во время метания диска.
Не то амур, не то ангел оказался купидоном, скорбящим в связи с
вынужденным девством Данаи, а сводня-служанка, совсем наоборот, -
тюремщиком, бдительность которого громовержцу удалось так остроумно
обмануть. Из всех любовных превращений именно это казалось мне самым
невероятным, потому что совокупление Европы с быком либо Леды с лебедем были
наглядными примерами зоофилии, а Данаи с золотым дождем - еще менее
правдоподобно, чем Девы Марии с Богом. И даже после того, как узнал от
неоплатоников, что это метафора единения с Абсолютом, все равно связь
женщины с золотым дождем, согласитесь, - нонсенс. Позднее прослышал, что
мифологическая атрибуция картины Рембрандта под вопросом, а учитывая
откровенно семитский тип изображенной красавицы - это скорее всего очередной
библейский сюжет, которых у Рембрандта порядка восьмисот. Тем не менее она
так и осталась для меня навсегда Данаей - под этим именем я влюбился в нее,
невозможно вообразить ее Ревеккой, Рахилью, Саррой или Фамарью, коей она,
возможно, и является.
Иногда я спрашиваю себя: почему из всех эрмитажных "ню" мой выбор пал
именно на нее? Не самая красивая из них - чисто физически та же Венера
Кранаха куда привлекательнее. Либо причесывающаяся танцорка Дега, или
таитянка Гогена. Да хоть ужаленная скорпионом нимфа Бартолини! По физическим
параметрам полнотелая Даная приближается скорее к рубенсовскому типу, на
который у меня не стоит - скорее отвращает от женского пола при виде этих
телес. Да и эмоционально есть в Эрмитаже экспонаты куда более откровенные,
более сексапильные, что ли, - скажем, "Вечная весна" Родена, которая до сих
пор возбуждает меня. Так почему тогда именно Даная?
Вот так, прямо сейчас, с ходу, одной фразой или абзацем на этот вопрос
не ответишь. Тем более у меня впереди пара сотен страниц - торопиться
некуда. Так или иначе, с той самой первой встречи в двенадцатилетнем
возрасте, я стал постоянным посетителем Эрмитажа, за что меня сначала
хвалили дома, а в школе ставили в пример другим, пока училка не обнаружила
случайно у меня в тетради репродукцию и, приняв за порнуху, заподозрила
неладное, а после того как музейная церберша, которой я намозолил глаза,
накатала на меня телегу, решили, что я сексуальный маньяк, несмотря на
малолетство. На какое-то время мне было запрещено ходить в Эрмитаж.
Наказание тяжкое, но именно благодаря ему моя страсть, уйдя в подполье,
разгорелась еще сильнее.
Растерявшийся отец свел меня к психиатру, тайному адепту запрещенного у
нас в те годы фрейдизма. Мне, однако, повезло - одна из его пациенток где-то
там проболталась, моего инквизитора турнули с работы, психоаналитические
допросы кончились, хотя он меня почти уж расколол и воспоминание о маме,
которая умерла, когда мне было чуть больше года, всплыло на поверхность
смятенного сознания: оказалось, по физическим габаритам она была под стать