"Станислав Соловьев. Человек-окно" - читать интересную книгу автора

Домингес перестал быть презренным "гомиком", и вернулся в лоно
нормально-ориентированного мужского мира, не выдержав пресса чисто мужского
осуждения. "С кем не бывает, -- дружно подумалось мужчинам-сослуживцам, --
после такой-то бабы..." Сослуживцы похлопали Домингеса по плечу. Только дон
Игнацио не похлопал по плечу Домингеса -- втайне он уже хотел изменить свою
сексуальную ориентацию, находясь под большим впечатлением от смелого поступка
Домингеса. Дон Игнацио был в нокдауне -- ему было не угнаться за молниеносными
перипетиями домингесовского бытия...
Женщины не изменили своей оценки -- для них раскаявшийся "гомик" все равно
был "гомиком", и никем больше. Домингес этого не заметил -- последние
"эротические" приключения на долгое время лишили его потенции. Начальник
отдела, увидев Домингеса в чистой сорочке, вычищенном костюме, блестящих
туфлях и с вымытой шевелюрой, почувствовал ментоловый запах из домингесовского
рта (под утро Домингес со стонами и слезами на глазах чистился, мылся и
тщательно полоскал рот), обрадовался такой чистоплотности и решил, что никакой
гомосексуализм не страшен при таком аккуратном отношении к себе. Поэтому
оргвыводов не последовало...
Пьетро Сантаромано на протяжении месяца безжизненно сторожил парадный вход
ведомства. Каждый вечер после работы он стоял и наивно надеялся, что выходящий
Домингес заметит его, увидит его преданность и раскаяние и забудет обиды.
Пьетро Сантаромано по неведенью считал, что чем-то обидел Домингеса. "Может,
-- думал он, -- я поспешил с признаниями? Хотел форсировать события, и
предрассудки не успели выветриться сами собой?.."
Откуда было знать Пьетро Сантаромано о домингесовской системе координат и
жестко детерминированном домингесовском мироздании. Сантаромано был храбрым
(или в конец отчаявшимся?) человеком: все выходящие уже прекрасно знали про
его сексуальную ориентацию, таращились, морщились, бросали пошлые шуточки в
его сторону, -- но он стоически терпел это, он пытался этого не замечать,
однако, не замечать не выходило, и Сантаромано страдал... Домингес выходил, но
не замечал (или делал вид, что не замечал?) робкого и потерянного Сантаромано.
Он шел по своим делам и не останавливался... Домингес не был жестоким и
мстительным человеком. Скорее, он действительно не замечал Сантаромано,
маячащего бледной тенью у стеклянной "вертушки". Домингес не думал о
Сантаромано со злобой или ноющей брезгливостью, не испытывал отвращения к себе
и какого-то стеснения среди окружающих его людей (как думали
мужчины-сослуживцы).
Через месяц Пьетро Санторомано перевелся (или его перевели?) из здания,
где служил Домингес, в соседнее здание -- Домингес этого не заметил. Со
временем Домингес стал сомневаться в существовании "дня рождения великого
философа Д. Саррио". Еще со временем он стал сомневаться в существовании
Пьетро Санторомано. Больше Домингес не любил неклассическую философию и
гештальтпсихологию. Его нелюбовь по инерции распространилась на философию
классическую и столь же классическую психологию, любую другую философию и
психологию, а также социологию, логику, этику, эстетику, методологию,
культурологию, теософию, астрологию и религию...


Глава 8: Собаколюб-4

Трансформации мировосприятия Домингеса происходили не только по отношению