"Владимир Рудольфович Соловьев. Солoвьев против Солoвьева. Худеть или не худеть?" - читать интересную книгу автора

Иначе может произойти история, подобная той, что случилась с известным
ведущим Валдисом Пельшем в Париже, - после этого происшествия при слове
"Ксеникал" Валдис густо краснел и смотрел со значением, а белые брюки,
говорят, до сих пор предпочитает не носить.
Конечно, многие мои знакомые пользовались этим средством и получали от
этого немалое удовольствие: в частности, некоторое время назад я
познакомился с умнейшим парнем Иваном, пресс-секретарем тогдашнего вице-мэра
Москвы Валерия Павлиновича Шанцева. Мне они оба понравились. Ваня
рассказывал о тяжелой поездке во Вьетнам и говорил, что разъелся бы там
окончательно, но помог этот самый "Ксеникал". Он еще многое поведал об
удивительных свойствах этого препарата, да и сам выглядел как огурец, так
что повода усомниться в его правдивости не было.
Привлекало еще и то, что средство сделано не в Китае и не в Тайване, а
изготовлено известным моих знакомых жаловались - дескать, после "Ксе-никала"
они стали чувствовать себя существенно хуже и у них возникали разнообразные
проблемы с внутренними органами. Не исключаю, впрочем, что эти процессы
протекали параллельно и просто совпали по времени.
Психологически затягивает желание проглотить одну-две таблеточки после
каждого приема пищи и не париться. Тем более что, как правило, сразу
препарат не действует - он должен накопиться в организме. Зато потом... уже
не остановишь. В конечном итоге привыкаешь в каждом новом городе первым
делом изучать места расположения приличных туалетов и уж точно приучаешься
всегда носить в заднем кармане брюк туалетную бумагу или бумажные салфетки.

Часть вторая

Свидетель - еда!

До момента осознания важности хорошо выглядеть я никогда не ограничивал
себя в еде. Более того, мне казалось необходимым вступить в смертный бой со
всеми съестными запасами, находящимися в округе, и успокоиться только после
полной победы над ними. Пленных я не брал, проявляя редкую безжалостность
как к пище, так и к себе. Рыцарь жора без страха и сомнения.
В школе я учился с Машей и Глебом Ошаниными - внучкой и внуком поэта
Льва Ошанина. Мы подружились, и я стал довольно часто бывать у них на даче.
В Переделкино, где они все жили в доме деда, всегда водились удивительные по
тем временам вкусности. Лев Иванович пользовался заслуженной любовью
советских людей, в частности выражаемой в дарах природы из самых отдаленных
и богатых уголков нашей родины. Виноград, дыни, арбузы, немыслимые сладости
и сухофрукты, варенья из кизила и фейхоа, грецкие орехи и прочие дары
поклонников нагло вызывали меня на смертный бой, хотя - как я теперь, по
прошествии 25 лет, это осознаю, - пожалуй, только в моем детско-юношеском
воображении.
Лев Иванович был очень добрым и мягким человеком. Я запомнил его всегда
чуть смущенным и искренне удивляющимся происходящему вокруг него. Как-то я
отправился со всем большим семейством Ошаниных и примкнувших ним Бурлацких в
Коктебель; там, среди плодоносных деревьев и томящихся барышень моего
возраста, я иногда натыкался на задумчивого поэта и вежливо здоровался. Лев
Иванович расцветал улыбкой и изредка "награждал" меня просьбой: "Володенька,
не могли бы вы сгонять за кальвадосом". Сам поэт не злоупотреблял, но в