"Орест Михайлович Сомов. Гайдамак" - читать интересную книгу автора

вступили в разговор между собою.
- А что? - был лаконический вопрос первого.
- Э-ге! - отвечал другой обыкновенным малороссий-ским междометием,
которое, не означая ничего в собственном смысле, выражает многое.
- Знаешь ли, Грицко, кого бес пронес мимо нас? - промолвил первый после
минутного молчания.
- Кому ж быть, как не толстому пану?- отвечал второй. - Хотелось бы мне
знать, куда его несет нелегкая?
- Куда! вестимо к нам, в степную его деревню, а ездил он по другим
своим деревням и хуторам, объедать и опивать мужиков своих, брать с них
волею и неволею на поклон, то деньгами, то хлебом, то медом, топтать их поля
своими собаками и вытравливать их сады и огороды голодными своими хлопцами.
- Как бог еще терпит на свете такую пиявицу? Уж он ли всем не насолил,
и своим и чужим! А сколько, ты думаешь, за ним всех душ?
- Сказывал мне Яким Вдовиченко, который служит у него в дворе писарем,
что всего-навсе за ним, по разным уездам и поветам, больше семи тысяч душ; а
своей - и не спрашивай!
- Больше семи тысяч! то-то, должно быть, денег-то, денег!
- Да говорят, одна кладовая с железными решетками, у которой денно и
нощно стоит караул, насыпана медными от полу до верху; а с собою он возит
бог весть сколько сундуков с серебром и шкатулок с червонцами.
- Правду говорит пословица: у богатого черт детей качает'. Да зачем же
пан Просечинский возит с собою все лучшее свое добро?
- Видно боится, чтоб без него не ворвалися в дом воры или не случился
пожар. Этот пан Просечинский сущая притча: для других скуп, для себя
тороват; людей своих морит голодом, а сам ест за семерых; гостям, особливо
бедным панкам, подносит простую сивуху, а сам пьет третьепробную водку,
настоенную и невесть какими снадобьями, да наливки и заморские вина, о
которых и вспомнить, так слюнка течет.
- Богачи всегда скупы; уж так, видно, им на роду написано.
- В доме у пана Просечинского такая каторга, что и боже храни! Работою
люди завалены так, что и за ухом некогда почесать, а чуть что не по нем -
заспался ли, загулялся ли кто из дворовых - так и дерут бедняка на конюшне.
Там у пана пристроена особая каморка, а в той каморке припасены такие
диковины, что и подумать страшно: и цепи, и кандалы, и дыбы, и разные плети;
утро и вечер идет там расправа; мимо идешь, так дыбом волос становится.
- Избави бог от такого варвара! Да чего же смотрит гайдамак?..
Сказывают, что он проучивает злых панов, чуть только про которого прослышит
худое.
- Видно, про этого он еще не слыхал... Бог даст! - прибавил Грицко,
заметив впервые нищего, который давно уже стоял перед ними и, казалось,
ожидал только конца их разговора, чтобы попросить милостыни.
- Вот тебе, человек божий, - сказал товарищ Грицка, вынув из мешка
большой кусок хлеба и подавая нищему, - вот все, чем могу с тобой
поделиться. Видел ли ты: сейчас проехал по дороге богатый пан; он, верно,
здесь недалеко остановится, вон там, под дубровой: паны всегда любят негу и
для того в жаркое время прячутся под тенью. Авось-либо он тебя наделит
побольше.
- Да, попытайся! - примолвил Грицко насмешливо.- Если не уськнет тебя
собаками, так уж верно понесешь его милостыню на спине, а не за спиною.