"Орест Михайлович Сомов. Гайдамак" - читать интересную книгу автора

- Вели меня отвести к моему пану. И ему и мне легче будет, когда мы
вместе станем делить горе.
- Отведи его туда! - сказал Гаркуша Паливоде, а сам, поспешно вышед из
палатки, велел задернуть полы оной и поставить вокруг нее шесть человек
сторожевых гайдамаков.
Медленно и задумчиво шел Гаркуша к часовне; за ним, в некотором
отдалении, цыган Паливода вел шута Рябка, держа за плечо и подталкивая его
не весьма вежливо коленом. У часовни уже дожидалась большая толпа людей.
Гайдамаки обступили служителей Просечинского, связанных друг подле друга и
поставленных в полукруг. Сам толстый пан лежал посередине, зажмурив глаза,
как будто бы свет солнечный действовал на него болезненным ощущением;
казалось, он в каком-то онемении ждал готовившейся ему участи. Сыновья
сидели по обеим его сторонам, плакали и жаловались на боль от туго затянутых
веревок. Восемь гайдамаков, с длинными ножами наголо, наполняли остальную
часть круга.
Когда Гаркуша подошел к кругу, гайдамаки расступились и впустили его в
середину. Он стал прямо против лица толстого пана, тронул его ногою в бок,
как бы желая растолкать его или пробудить его внимание, и с важным видом,
громким и внятным голосом начал ему говорить:
- Спирид Самойлович! видишь ли, до какого унижения, до какого стыда
довел ты себя! Ты, богатый и спесивый пан, которого боятся и уважают соседи,
которому льстят и дают поблажку низкие судовые подлипалы, - валяешься
теперь, как презренная колода, связан, как последний из твоих псарей,
провинившийся перед тобою. Ты, верно, жалуешься на это, считаешь такой
поступок несправедливым; а кто виноват? Сам ты. Вспомни дыбы, плети, цепи и
рогатки, которыми ты мучил своих подданцев и дворовых людей; вспомни, что не
раз я подкидывал к тебе письма, в которых увещевал тебя быть милосерднее,
щедрее и грозил тебе моим гневом, если не исправишься. Ты не слушался моих
увещаний, ты надеялся на ваших судовых, которые тобою закуплены и задарены;
ты думал, что слова Гаркуши пройдут мимо. Знай же, до меня дошло все: и
презрение, с каким ты читал мои письма, насмешливо говоря: собака лает,
ветер носит; и твоя похвальба на меня: "я-де скручу его со всею шайкою"; и
гостинцы, которые ты готовил мне и вольным моим казакам у себя в доме.
Гаркуша не так прост, чтоб, очертя голову, кинуться в расставленные тенета:
он умеет выбрать время и случай. Теперь, Спирид Самойлович, ты сам у меня в
руках и должен поневоле идти на правеж. Готовься со мною рассчитаться и
поплатиться, а до тех пор ступай к часовне и моли бога о прощении всех твоих
грехов. Я покамест займусь отеческим исправлением твоих панычей, которых сам
ты не хотел или не умел учить страху божию, и оттого из них со временем
вышли бы большие негодяи, ничем не лучше отца. Надобно им страх задать, чтоб
помнили Гаркушу и его наставления...
- Напейся моей крови, нечестивый душегубец! - вскрикнул Просечинский,
скрежеща зубами и злобно, с отчаянным остервенением взглянув на гайдамака. -
Какие бы муки, какая бы смерть ни ждала меня от поганых твоих рук, - я стану
молиться, чтоб тебе не миновать колеса, а гнусной твоей шайке виселицы .
Ему не дали докончить. Зверообразный гайдамак Несувид, крещеный жид
Лемет и крепкотелый любимец Гарку-ши ускок Закрутич схватили его и поволокли
к часовне. Там стал он на колени перед образом и, не сводя с него глаз,
начал молиться, перечитывая шепотом все молитвы, которые приходили ему на
память. Только доносившиеся до него порою крики и взвизгиванья сыновей его