"Орест Михайлович Сомов. Сватовство" - читать интересную книгу автора

была она домовитою хозяйкой: сушила впрок яблоки, груши, вишни и терн;
солила грузди, делала вкусный грушевый квас, разные сладкие наливки;
особливо ее рябиновка славилась по целому околотку. С отличным искусством
разрисовывала к Велику-дню писанки и непостижимым для меня чудом умела
сберегать надолго от порчи огромные вороха крашеных яиц, приносимых
священнику его прихожанами на поклон о святой неделе.
Но я давно уже отправился из города к отцу моему и все-таки, как
изволите видеть, до сих пор туда не доехал. Причина тому самая простая:
медленность движения; а почему? узнаете сию минуту. Мы, смиренные студенты
философии или богословия, не летали, как городские ваши барычи, на лихих
тройках: нет! в этом случае родители нас не баловали. Я уже думал, взяв
посох пешехода, в поте лица измерять собственными ногами пространство от
епархиального города до родимой Крохалиевки (пространство, мимоходом скажу,
не менее осьмидесяти верст); но, по счастию, на городском рынке встретил
одного крохалиевскаго обывателя, приехавшего туда на трех парах волов для
продажи пшена, воску, пеньки и конопляного масла. Сим последним изделием
отличался .дом этого казака из рода в род; почему и прозвание предка: Олия2
- осталось при потомках его как прозвание родовое, с небольшим изменением:
Олиенко, показывающим и ремесло родоначальника, и то, что название сие
служит как бы словесным гербовником, означающим давность и рода и ремесла
его. Панас6 Олиенко, увидев и узнав меня на рынке, подошел ко мне с
почтительным поклоном и приветствием: "Добрый день, пане поповичу!". После
некоторых расспросов я узнал от него, что на другой день собирался он в
обратный путь, и он с охотой вызвался доставить меня в родительский дом,
вменяя себе в великую честь, что ему представлялся случай оказать услугу
пан-отцу.
Усевшись на передовом возу, запряженном парою круторогих, статных
волов5, я весело начал свое путешествие, во время которого не приключилось
ничего особенного, кроме того разве, что, проезжая вечером чрез большой
черный лес,я и проводник мой с своим работником весьма нехладнокровно
вслушивались в крик и завыванье филинов и сов, которые суеверными моими
спутниками приняты были за ночные проказы леших; а как страх есть болезнь
прилипчивая, то - нечего греха таить - и у меня внутренность обдавало
холодом; да еще на одном ночлеге мы перетряслись как лист, оттого что над
нами пролетела ярко-светлая полоса, которую добрые поселяне почитают за
огненного змея, а вы, господа, называете метеором. Кто из вас прав, та или
другая сторона - это решить не мое дело, тем более что таковые казусы
никогда не поступали в инстанцию, по которой я имею честь состоять в числе
штатных чиновников. Наконец;, в третий день около полудня мы завидели с
одного пригорка благословенное село Крохалиевку. Узрев высокую колокольню,
на которую в бытность мою еще в родительском доме часто я лаживал поддирать
голубиные гнезда или звонить на разные напевы о святой неделе,- я, признаюсь
в моей слабости, прослезился от умиления. "Dulce fumus patria" - твердил я,
сидя на возу и погоняя батогом ленивых волов, тогда как взоры мои были
устремлены на густой дым, подымавшийся столбом из винокурни одного
крохалиевского панка. Панас Олиенко и работник его, думая, что я говорил
рацею, благоговейно сняли шапки и перекрестились раза по три. С каждым
медленным шагом волов сердце мое билось сильнее и сильнее. Одна только
природная застенчивость, один только ложный стыд не позволяли мне вскочить с
воза и, припав к земле, целовать родную пыль.