"Шарль Сорель. Правдивое комическое жизнеописание Франсиона " - читать интересную книгу автора

но и о своих похождениях, а затем начала так:
- Не скрою от вас, милые мои удальцы, любовных делишек своей молодости,
ибо знаю, что у вас не куриные мозги, как у иных прочих, а кроме того,
почитаю для себя за славу следовать велениям матери-природы. Словом, скажу
вам, что отец мой, не имея по бедности своей средств для моего пропитания,
отдал меня пятнадцати лет от роду в услужение к одной парижской мещанке, муж
коей был из судейских. Клянусь богом, я отродясь не встречала более мерзкой
бабы. Не знаю, поверите ли вы мне, но лучше бы тот, кто взял ее в супруги,
прямо женился на виселице или дал приковать себя цепями к галере, чем
связаться с ней брачными узами, ибо он не испытал бы таких мучений. С самого
утра принималась она за забавы и за пирование с соседками. Если барин поздно
возвращался из Шатле *, то мог жаловаться на голод, сколько душе угодно, она
и не принималась готовить ему обед, ибо сама была сыта, а потому думала то
же и о других, Более того: если он собирался открыть рот и накричать на нее,
то принужден был сейчас же заткнуться из боязни раздражить ее еще пуще, ибо
она оглушала его отборной руганью, и надо было обладать терпением Иова, чтоб
это выдержать. Даже когда дела мешали ему вернуться вовремя, она говорила,
что он пьяница и наверное возвращается с какой-нибудь пирушки. Тогда он брал
свой плащ и отправлялся куда-нибудь обедать; но этим он только подливал
масла в огонь, ибо она старалась узнать через какую-нибудь соседку, куда он
отправился, и затем говорила ей:
______________
* [15] Здесь имеется в виду Большой Шатле, старинный замок на правом
берегу Сены, в котором размещался суд. В Малом Шатле, на левом берегу Сены,
располагалась тюрьма.

- Вот видите! Наш дом ему претит; он не приходит ни есть, ни спать.
После этого она принималась так отчаянно жаловаться, что кто-нибудь из
ее родичей обращался к мужу с упреками. Можете себе поэтому представить, с
какой суровостью она обращалась со мной. Одному богу известно, сколько раз
мне пришлось держать ужин в уме в те дни, когда она угощалась у подружек, и
сколько колотушек она мне отвешивала, особливо когда я ей чем-нибудь не
потрафляла: при одевании она всегда держала булавку и колола меня в руку в
то время, как я меньше всего этого ожидала. Однажды стряпуха отлучилась из
дому в самую обеденную пору; а дело было в пятницу, и мне пришлось
состряпать яичницу. Но так как я сунула в нее тухлое яйцо, да к тому же туда
попала еще и сажа, то барыня схватила яичницу и плюхнула мне ее прямо в
рожу. Когда мне случалось неисправно выполнить свою работу и в ту пору
приходила к нам какая-нибудь из ее подруг, то только и разговору было, что
об этом. "Моя служанка сделала то, да моя служанка сделала это, да она у
меня такая, да она у меня сякая; просто - сущая дьяволица; ей только рогов
не хватает". "А моя еще хуже, - говорила приятельница, - я расскажу вам про
ее штуки". И тут они принимались судачить на все лады: прежде, мол, бочонок
вина расходовали в три месяца, а с тех пор как она дала служанке ключ от
погреба, его не хватает и на два; она-де подозревает, что та не кладет
охулки на руку, когда ходит за вином, и, дабы в этом увериться, приказала
вымазать чернилами по краям крышку от кубка, так что та вернулась с
полумесяцем на лбу; к тому же, стоило послать ее с каким-нибудь поручением,
она пропадала на целый день и никогда не уставала тараторить, особливо же со
всякими проходимцами, что за ней волочились. Вот какие милые беседы они