"Нина Соротокина. Трое из навигацкой школы (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!")" - читать интересную книгу автора

государев преступник.
- Что? - Никита в себя не мог прийти от изумления. - Совсем ополоумели.
Не может Алешка быть государевым преступником! Он Котову по роже съездил,
тот теперь и куражится!
- Про битую рожу в той бумаге нет ни слова, а написано, что Корсак с
поручениями служил у графини Бестужевой, ныне арестованной, а посему много
может сообщить для прояснения дела.
Никита ошалело посмотрел на писаря, потом обвел глазами комнату, словно
пытался осмыслить, что это за место такое, где возможно сказать вопиющую
бессмыслицу и глупость.
- Повтори еще раз, Фома Игнатьевич. Что-то я не понял ничего. Писарь,
видя такую заинтересованность молодого князя чужими делами, перепугался,
поняв, что сболтнул лишнее, и, проклиная свою дрянную страсть - казаться
более осведомленным, чем прочие, заискивающе пролепетал:
- Вы, господин Оленев, понимаете, что дело зело секретное? Только мое
расположение к вам позволили мне...
- Подожди, Фома Игнатьевич, не тарахти... Где эта бумага, которую дал
тебе Котов?
- Донос-то? Видите ли... Бумагу штык-юнкер принес в субботу, а в
воскресенье должен был забрать у меня... уже начисто переписанную...
- Так он забрал?
- Господина Котова нет нигде. Но бумагу я в стол господина Котова
положил.
- Мне надо посмотреть эту бумагу, - решительно сказал Никита. Писарь
поежился.
- Послушай, трусливый человек, об этом никто не узнает, если ловко
сделать, - страстно зашептал Никита в ухо писарю. - Проведешь меня в
канцелярию вечером, когда школа будет пустая. Сторожа я сам напою, не твоя
забота. Впрочем, можно и не поить никого. Ты бумагу из котовского стола
возьми, а завтра принеси ее сюда в библиотеку. Да не отнекивайся ты! -
воскликнул Никита с раздражением. - Я же не задаром прошу.
- Места лишусь, - твердил писарь, пряча глаза. - Неважно, что
штык-юнкер куда-то исчез. Кажется, нет его, а он тут как тут.
Чем настойчивее сопротивлялся Фома Игнатьевич, тем очевиднее было
Никите, что бумагу эту надо непременно посмотреть, и не только посмотреть,
но и уничтожить. О последнем он, конечно, и не заикнулся перепуганному
писарю.


-9-

Белов пришел к Никите только вечером. Он был хмур, озабочен и все время
кусал костяшки пальцев. Саша давно пытался избавиться от этой несветской
привычки, даже горчицей пальцы мазал, но в минуту раздражения или тревоги
опять забывался и обкусывал суставы до крови.
- Сашка! Я ищу тебя два дня!! Где ты был?
- Спроси лучше, где я не был.
- Это я знаю и так. Ты не был у меня. Что с Алешкой? Ты знаешь, что в
театре был пожар? Может, Алексей в госпитале?
- Нет его в госпитале. Я узнавал! - Саша опустил глаза в пол. - И