"Нина Соротокина. Свидание с Петербургом (Роман в двух книгах "Гардемарины, вперед!", книга 2)" - читать интересную книгу автора

бывают матери, которые одаривают своих до-черей? Отчего у нее такая мать,
которая только и делает, что тянет одеяло на себя, и все ей мало, мало... В
бытность свою в России она у дочери подарки Елизаветы силой отнимала и не
стеснялась пока-зываться в общество в ее мехах и брильянтах.
А в тайной записке, переданной Сакромозо, она опять просит - нельзя ли
получить Курляндию для брата фрица? О, Господи, так не понимать ее жизни!
Екатерина не видит императрицу месяцами, Бестужев ее ненавидит, супруг
Петр-большой ребенок, что с него взять? Ее удел - книги, вышивание, скука,
а теперь вот... оспа. Но она выздоровеет непременно. Организм переборет все
- оспу, красну-ху, нелюбовь Чоглаковой, глупость и пьянство Крузе. Вот
только не следили бы за каждым шагом, не шпионили. Это Бестужев вбил в их
глупые головы, что каждое, самое невинное слово, сказанное Ека-териной
кому-либо при дворе,- преступление.
Мать волнуется, спрашивает, почему нет писем, почему дочь пи-шет редко
и так холодно... Это не я пишу, маменька, это Иностран-ная коллегия пишет,
потому что по измышлению все того же графа Бестужева - о! негодный человек!
- вы, Иоганна-Елизавета герцо-гиня Ангальт-Цербстская - креатура короля
Фридриха, попросту говоря - шпионка!
Екатерина рассмеялась едко и закашлялась. Сразу заныли все суставы,
кровавая пелена застила свет. Калмычка ахнула, бросила на пол веер и
принялась поправлять подушки под головой великой княгини.
Об этом, маменька, не говорят вслух, как вы понимаете, но на-шлись
люди, донесли до меня эти слухи. Лживые, да? Будем честны, я уже взрослая,
маменька, я уже все понимаю. Вы сами виноваты, что чудовищная эта сплетня
порхает по паркетам дворца тетушки Эльзы. Порхает, порхает по царским
анфиладам...
Когда Иоганна Цербстская приехала в Петербург, ей было три-дцать три
года. Никто не говорил, что герцогиня Иоганна хороша собой, но она умела
нравиться. И потом - кого не красит успех? А Иоганна наконец дорвалась до
почестей, славы, которые должен был ей обеспечить русский двор.
Четырнадцатилетняя же дочь - гу-сенок с чрезмерно длинными шеей и носом -
только помеха на ба-лах и куртагах. Пусть играет в куклы со своим
недоразвитым му-жем - наследником, ее время еще не пришло,
Но не за расточительство, не за скверный характер и не за
бес-церемонное поведение выслана была в Германию Иоганна Ангальт-Цербстская,
а за то, что позволила себе вмешаться в дела русского двора, смела плести
интриги против канцлера Бестужева.
Обо всем этом Екатерина узнала много позднее: юную особу в пятнадцать
лет не волнует политическая трактовка событий. Как ни тяжело ей было с
маменькой в Петербурге, после ее отъезда стало еще хуже. Провожая Иоганну,
Екатерина даже себе самой боялась
сознаться, как хотелось ей уехать вместе с матерью. Домой... в ста-рый,
бедный, но любимый замок. Как любила она издали свое дет-ство!
Но трезвый ум гнал от себя эти воспоминания. Дома Екатерину ничего не
ждало, это был тупик, а здесь в России будущее хоть и неведомо, зыбко -
зато есть о чем мечтать.
Уже три года прошло, как матушка оставила Петербург. Уезжала она в
конце сентября. Уже появились на березах желтые листья, за-краснели осины и
раскисли дороги, затрудняя продвижение карет. На радостях, что Иоганна,
которую весь двор с издевкой называл "королева мать", лишает наконец всех