"Нина Соротокина. Канцлер (Продолжение "Гардемарины, вперед!", книга 3)" - читать интересную книгу автора

экс - художник. Непохоже...Мюллер был большим, толстым человеком с
выпуклыми глазами, спрятанными за линзами очков, голова его в большом,
разношенном парике всегда клонилась набок, выражение недоумения- что за
странная жизнь творится вокруг,- а пухлые, доверчивые руки вводили в
заблуждение клиентов, заставляя их считать хозяина куда более добрым и
покладистым, чем он был на самом деле.
Чай оказался вкусным. Анна стояла у камина, ожидая дальнейших указаний.
- К делу! - Мюллер щелкнул пальцами. Девушка поспешно вышла из
мастерской и вернулась через минуту с небольшой картиной, той самой, которую
Мюллер так красочно описал. Здесь были "и молодые любовники, и старуха,
приглядывающая за ними вполоборота, и служанка, беспечно стирающая белье".
- Фламандская школа. Пальхе,- строго сказал Мюллер.
- Сколько?
- Шестьдесят.
- Ух ты! - удивился Никита.- А не многовато ли, друг мой?
Мюллер выразительно вскинул руки, потом протянул их гостю, раскрыв
ладони в доверительном жесте.
- Князь, не извольте говорить такое! Мои цены не превышают разумного.
Недавно на аукционе за Мадонну с Христом взяли две с лишним тысячи рублей. А
я вам скажу - ничего особенного. Конечно, Мадонна есть Мадонна, сидит она в
рощице дерев, находящихся в полном цвету, представлены там еще и птички,
порхающие на древесных ветвях. Выходит, по двести рублей за каждую птичку! А
здесь же люди... пять человек. Один еще в окно подглядывает.
Видя, что страстный монолог не оказывает на князя должного действия, он
вдруг поднял руку и мягко, почти беззвучно хлопнул в ладоши. Никита не успел
опомниться, как Анна исчезла и через секунду появилась с другой картиной.
Она была несколько меньше предыдущей, небольшой размер ее особенно
подчеркивался роскошной, широкой, золоченой рамой.
- Марина с кораблями и фигурами кисти Ван де Вильде, расценивается в
четыреста рублей. Ну как?
- Великолепно...- согласился Никита.
Серое небо, лиловое море, паруса на горизонте, похожие на развешенные
для просушки простыни, у кромки воды две фигуры, наверное, стариков, и
наверное, не просто гуляют, а чем-то заняты, например, ищут янтарь или
собирают водоросли. Грустно...
- Оставьте мне все-таки первую - с беспечной служанкой и старухой
вполоборота.
- Отлично! - Мюллер прихлопнул в восторге.- Продано, продано,
продано... Анна, дочь моя золотая, принеси доброго французского вина, чтобы
спрыснуть покупку. Вы с собой заберете полотно?
- Не торопитесь, господин Мюллер. Я еще не нашел денег, чтобы выкупить
картину. Выпьем лучше за здоровье Анны!
Девушка оглянулась на него, шея изогнулась, рука взметнулась в
смущенном жесте, словно хотела отменить тост, но глаза, губы выражали совсем
другое, кокетливое, женское, капризное, может быть, даже дерзкое, личико
Мадонны, которая устала нести свою божественную сущность и захотела стать
Евой. Никита засмеялся счастливо, протянул к ней бокал, чтобы добавить к
тосту что-нибудь остроумное, игривое, яркое, право слово, Анна заслужила
панегерик, но тайна вдруг исчезла. Она подошла к столу, поставила глиняный
кувшин с вином и потупилась - скромная, милая, очень милая девица, но не