"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

имя Юлии. Она по-прежнему была влюблена в этого воина из знатного рода
всадников. По повелению императора он принял имя Флавия, и теперь сам
Домициан ожидает его возвращения из провинции.
Об этой любви много говорили в той, прежней римской жизни придворные в
пурпурных тогах, широких одеждах, великолепных геммах, митрах, усыпанных
драгоценностями!
Адонис хорошо помнит тот день, когда Юлия впервые взяла его с собой во
дворец. Как же смотрели на него все эти сановники, паразиты Домициана! Точно
он диковинная зверушка!.. Отовсюду летели нескромные взгляды, а он стоял,
вытянув вдоль тела руки, и видел только Юлию. В этих роскошных залах она
поражала всех своей красотой, бледностью неподвижного лица, чувственностью
сжатых губ. В своем эгоизме она поставила себя над всем Римом, связав себя
клятвой болезненной, мистической любви то ли к Адонису - грациозному эфебу,
следовавшему повсюду за ней, то ли к независимому Юлию. А, может, всего лишь
к их теням, живущим в ее воображении?.. Но, скорее всего - к себе. Или
никому.
Ее тяжелая пурпурная палла горела огненным цветком в толпе придворных,
ожидавших появления императора. В этот день Юлия была немногословна. Мрачно
смотрела она на молодых женщин, которые с удивлением и любопытством
рассматривали смущенного Адониса и указывали на него своими веерами. Гнев и
ревность поднялись в груди Юлии, но она сдержала себя, поклявшись, что
больше никогда не станет подвергать бедного юношу подобной пытке. Но
честолюбие патрицианки было слишком велико, и поэтому при всех последующих
посещениях дворца на Палатине ее по-прежнему сопровождал Адонис.
В роскошных носилках с шелковым, расшитым золотом, пологом, где при
каждом порыве ветра легчайшие нимфы делали изящные движения, они двигались
по улицам и площадям, мимо величественных зданий, сквозь их густую сиреневую
тень, где от зноя укрывалась прохлада, сквозь пятнистые струящиеся тени
дворцовых садов. Носилки покачивались в такт шагам невольников, и это
вызывало у Юлии иронический смех. Уверяя, что это наводит ее на странные
мысли, она начинала свою ловкую непринужденную игру, в которой Адонис
чувствовал себя пойманной пташкой в мягких кошачьих лапах.
Однажды, когда Юлия излишне долго оставалась в покоях царицы, Адонис,
изнывая от безделья, стал бродить по прохладному перестилю, желая только
одного: снять поскорее венчавшую его тиару, слишком отягощенную
драгоценностями. В затемненном углу зала старик-аурига и молодой раб были
заняты игрой в кости. От скуки сириец посматривал на них, но присоединиться
не решался. Неожиданно кто-то взял его за руку, и юноша, вздрогнув,
обернулся.
Знатная дама разглядывала его с благосклонной улыбкой, и Адонис
приветствовал ее. Когда она заговорила с ним, смущенный сириец не знал, как
поддержать разговор. Дама поинтересовалась - не раб ли он знатной Юлии
Цельз, на что он с жаром отвечал:
- Я был ее рабом, когда меня взяли ребенком от берегов Евфрата. Теперь
я свободен, и все равно - я ее раб! И останусь им навсегда!
Он резко отнял руку, которую принялась было оглаживать матрона. Глаза
женщины сердито сузились...
Послышался стук шагов, и вскоре сама Юлия подошла к Адонису:
- Ты выглядишь нерадостным. Идем! Я знаю, как утомляет ожидание, - и
она улыбнулась эфебу одними лучистыми глазами.