"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

- Продай мне своего раба, достойная Юлия, - заговорила матрона. -
Никогда не видала юноши прекраснее этого. Я вижу, что он предан тебе, но
преданность рабов непостоянна... Ты ведь знаешь, я не привыкла отказывать
себе.
- На этот раз придется! - отвечала Юлия в гневе. Губы ее побелели,
брови сдвинулись, их острый излом придавал лицу что-то хищное. Статная,
немного бледная, с расширенными зрачками, она была похожа на
Афину-воительницу, возвращающуюся с поля битвы.
- Вот как! Неужели патрицианка подарила свою любовь ничтожному рабу? Я
считала, что твоим сердцем владеет более достойный любовник. Неужели гордая
Юлия стала рабыней раба?!..
- Он свободен! И является гражданином Рима. Глядя на тебя, Гельведия, я
убеждаюсь в том, что некий философ прав, говоря, будто человек с годами не
меняется. Ты все так же завистлива и нечистоплотна... Прощай! Я уношу на
себе твое оскорбление, и знай - я не забуду о нем.
Легкой поступью, но с тяжелым сердцем, пылающим яростью, Юлия покинула
передние покои дворца об руку с юным сирийцем. Вскоре они удалились из Рима
и отправились в милую Арицию, где так недолго и так полно были счастливы.
Юлия - безумная мечта сирийца, женщина, утекающая как вода... Ее улыбка
стала для него дороже всего на свете с тех пор, как мальчиком он взошел на
ее ложе и впервые познал ласки. И вот теперь победоносный префект
возвращается в Рим! Это ради него Юлия забыла туманную Арицию и вернулась в
свой дом в тесной зловонной столице! Несчастный Адонис знал это и молча
страдал.
Старец-кифарид умолк, одна из рабынь поднесла ему чашу с вином, и он
стал пить медленными протяжными глотками под затухающее дрожание струн.
- Адонис, дерзость не к лицу тебе, - сказала Юлия, обволакивая сирийца
своими лучистыми глазами. - Нежность, нежность и еще раз нежность - вот то,
чего я жду!.. Нежностью от природы наделена женщина, но мне... мне ее можешь
дать только ты!
Ей словно дыхание воздуха был необходим сириец, его змеистое, тонкое
тело, бронзовая кожа со странным матовым блеском, вызывающая сладострастные
мысли, его легкая походка в волнообразной смене движений и жестов, мягкий
тихий голос. Но больше всего ей была необходима его чистая юношеская любовь.
Патрицианка с удовольствием наряжала своего эфеба в одежды с филигранными
узорами и сандалии с драгоценными камнями, венчала его прекрасную голову
тиарой со сверкающими опалами и аметистами, дарила ему кольца и другие
украшения. Ей нравилась его женственность, которую он не утратил, даже став
ее любовником.
Взглянув сейчас на Адониса, дышащего восточной негой, Юлия рассмеялась,
обнажив ровный ряд зубов. Эфеб радостно ответил ей счастливой улыбкой и
стало ясно, что он всего лишь ребенок. Ребенок, которому нельзя лгать,
нельзя мучить и таиться от него. Ребенок, которого нужно только любить,
любить и любить!..
Одна из девушек закончила высокую прическу своей госпожи и украсила ее
сверкающей диадемой. Тонкая, как луч, и гибкая, как тростник, эфиопка тут же
приподняла перед Юлией зеркало, чтобы гордая красавица смогла насладиться
своей наружностью. Золото, серебро и эмаль переплелись в филигранной оправе
зеркала в виде водяных лилий и павлинов с изящными хохолками. Ленивым жестом
патрицианка отстранила рабыню, и это вызвало переливы света в ее украшениях: