"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

библиотеки с драгоценными свитками, не замечая картин, бюстов, статуй -
восхитительных образцов искусства, собираемых в течение столетий. Слова
Домициана встревожили его, но претор не желал в этом себе признаваться. С
грустью Флавий думал о том, что, если опасения Германика подтвердятся и он
будет умерщвлен, в городе начнется резня. Народ не может забыть последних
Игр, хотя прошло уже несколько месяцев. Флавий и сам чувствовал, что Рим
готовится к страшным переменам. Подобно Везувию бурлят его чудовищные недра,
набухая гнойным нарывом то там, то здесь.
Флавий был воин и не хотел разбираться в делах, происходящих в верхах и
низах Рима. Он ненавидел Домициана как гражданин, но как воин дал ему клятву
и обязан был его защитить. И претор ни на миг не сомневался в том, что
исполнит свой долг. Порой он горько сожалел о том, что ему не удалось
служить Цезарю - только перед таким императором он мог склонить свою гордую
голову.
- Слишком поздно родился. Слишком поздно! - говорил он себе.
Претор уже почти достиг передних помещений, где в голубоватом сумраке
целая толпа черных и белых рабов ожидала своих господ, а в крытой колоннаде
и за воротами собрался римский караул в ожидании смены. Было видно, как
дворцовые сады и священная роща метались под порывами ветра. Возницы спешно
отводили колесницы от главного подъезда в укрытие, ликторы распоряжались
рабами, стоявшими у носилок господ. Здесь трибуны и центурионы
приветствовали претора.
Вдруг Флавий услышал, что кто-то окликает его. Он уже хотел было, не
обращая внимания на призыв, покинуть обширный и великолепный вестибюль, но
тут к нему подскочил постельничий Августы. От быстрой ходьбы слуга запыхался
и вспотел, и Юлий с иронией взглянул на его тяжелые одежды, усыпанные
крупным жемчугом.
- Приветствую тебя, претор, - сказал постельничий с почтительным
наклоном головы.
- Чего тебе?
- Царица Августа желает видеть тебя в своих покоях, претор, и я берусь
немедленно проводить тебя к ней, - отвечал слуга, пряча руки с крупными
суставами на коротких пальцах в складках одежды.
Малая зала, где претор ожидал найти царицу, была ярко освещена. Еще идя
по галерее, соединяющей женскую половину императорского жилища с дворцом, он
заметил легкий свет, мягко струящийся и обрисовывающий колонны. Теперь он
мог разглядеть, что этот свет поднимался к своду из медных плошек с маслом и
от изящных светильников, расставленных по всей зале на низких консолях. Их
зажигала старая эфиопка. Свод залы был закрыт тентом, и Флавий подумал, что
снаружи уже начался дождь.
Посреди залы стояла бронзовая печь, изображавшая священного быка Аписа.
Его золотые рога были устремлены в пол, а глаза из драгоценных камней,
казалось, следили за вошедшим. Древесные угли пылали внутри быка,
раздуваемые мехом, который приводился в действие специальным
приспособлением. Приятное тепло витало в зале, убранной изящной формы
столами и стульями, вазами из фарфора, где медленно умирали розы, лилии и
каприфолии, источая сильный запах. Этот аромат вызывал лихорадочное,
возбужденное воображение. Стены были убраны роскошными гирляндами. Флавия
привлекла скрытая за широкими пилястрами скульптура Эрота, затачивающего
стрелы, и он с вниманием рассматривал ее, когда за спиной раздался голос: