"Вирджиния Спайс. Роковые цветы " - читать интересную книгу автора

среди звезд. Здесь обитают и некоторые другие, но те - отбросы, демагоги.
Тиберий держит их возле себя потому только, что они умеют кривляться и
лицемерить, и это развлекает его.
Юлий с равнодушной улыбкой ответил:
- Это ни к чему. Ты все сделала правильно. Я хочу набраться сил в доме,
где именитый хозяин часто принимал моего отца. Да и ты, Антонина!.. Ничто не
развлечет меня более, чем твоя красота.
Она рассмеялась низким хриплым смехом. Он странно не сочетался с ее
голосом, но при этом шел к ее улыбке. Заостренные, похожие на наконечники
копий, нежно коричневые тени от ресниц дрогнули на ее щеках. Все, что
говорил гость, казалось Антонине очень значительным, и в тоже время не
значило вовсе ничего. Она не была влюблена в Флавия. Эта холодная женщина
вообще никого не любила. Но сейчас молодой префект находился в ее
трихмиссии, и Антонина наслаждалась его красотой и смотрела на него, как на
свою собственность.
Невольники скользили в полумраке столовой, расставляя серебряную и
позолоченную посуду, фиалы, украшенные ониксом, драгоценные диатреты. В
чеканных блюдах подавались колбасы и печеные яйца, в золотых чашах - оливки
и устрицы. Структор, приложив руку к сердцу, поклонился. Антонина подала ему
короткий жест, он послушно направился к выходу, остальные рабы потянулись
вслед ним.
Хозяйка устроилась на ложе, подобрав под себя одну ногу и вытянув
другую. Цикла из тонкой ткани глубокого синего оттенка, складки которой
женщина распустила до самого пола, скорее подчеркивала, чем открывала
округлости ее крупного полного тела. Золотые браслеты с бирюзой охватывали
ее руки. Высоко причесанные волосы открывали виски с голубоватыми теневыми
впадинами. Синий газ, едва бледнее циклы, мягкими складками лежал на плечах
Антонины, способный деликатно скрыть морщинки уже начавшей увядать кожи, но
при этом он, разумеется, не скрадывал идеальную форму соблазнительной груди,
похожей на спелые плоды. Юлий возлег справа от нее.
Они спокойно беседовали, хозяйка расспрашивала гостя о путешествии, он
отвечал пространно, но с наслаждением, думая при этом совсем о другом. Лежа
на пышных узорных подушках, они время от времени брали со стола то или иное
кушанье с богато сервированного стола. Вино, поданное в голубой амфоре,
разливала светловолосая рабыня в золотистом вышитом строфиуме, накинутом
поверх длинной желтой рубашки. Иные служанки, похожие на дрессированных
обезьянок, сидели, звеня украшениями, прямо на полу вокруг ложа своей
госпожи, перешептываясь и забавляясь концами ее циклы.
Эта еще красивая, тридцатисемилетняя женщина, изнеженная, ленивая телом
и умом, была склонна к грезам и различного рода мистификациям. Увлекая
мужчин намеками и обещаниями, она вовсе не спешила удовлетворить их страсть.
Супружеская измена привлекала ее своей пикантностью, но, когда она думала о
сложностях, сопряженных с этим, ей становилось скучно. Антонина не обладала
достаточной энергией, чтобы плести интриги. Вот и теперь, в разгар трапезы,
поднеся диатрету к губам, она направила в сторону Флавия долгий, томный
многообещающий взор улыбающихся карих глаз, и ее подведенные антимонием
брови изогнулись. Юлий со спокойной улыбкой выдержал этот взгляд и продолжил
свой рассказ. Антонина глубоко вздохнула и вытянула более соблазнительно
свою полноватую ногу с трепещущей прозрачной тенью на обнажившемся бугре с
мелкими синеватыми прожилками. Она вновь взглянула на Юлия, ожидая, что он