"Флора Спир. Любовь и честь " - читать интересную книгу автора

темно-карие, взгляд острый и умный. Он пристально вглядывался в нее. Его
прямые волосы были черны, как беззвездная ночь, лицо узкое, нос тонкий с
горбинкой, а пунцовый рот так красиво очерчен, что Йоланда еле удержалась,
чтобы не коснуться его кончиками своих нежных пальцев. Ее сдержанность
объяснялась больше уважением к дяде и боязнью поставить его в неловкое
положение перед гостями, но явно противоречила ее собственным устремлениям.
В нормандской Сицилии было очень сильно мусульманское влияние: редкой
женщине предоставлялось столько свободы, как Йоланде. Будучи последние
десять лет воспитанницей Георгия Антиохийского, она на самом деле не была
его племянницей, но слово это так точно соответствовало их отношениям, что
со временем оба в него поверили. В доме Георгия было несметное число слуг,
исполнявших его приказы и распоряжения Йоланды, а также управляющий, который
вел хозяйство. Но в свои семнадцать лет Йоланда воображала себя
полновластной хозяйкой владений Георгия Антиохийского. В этот вечер, как
бывало часто, если к дяде приходили в гости иностранцы, ей хотелось
выступать перед ними в роли важной дамы, сидеть с ними за столом, слушая их
рассказы о неведомых странах.
Но беда была в том, что ей никак не удавалось сосредоточиться, особенно
когда разговор перешел на флот Сицилии и то, как укрепляет он во время войны
сухопутные силы короля Рожера. Это были мужские заботы. Йоланду интересовали
люди, а в этот момент один-единственный человек. К счастью, Пирс сидел по
левую руку от нее.
- Кажется, вам стратегия морских сражений не так интересна, как вашим
друзьям, - обратилась она к нему. Это не было вопросом, скорее утверждением
очевидного для нее факта. Йоланда испугалась, что это не совсем удачное
начало разговора; но зато она полностью овладела вниманием Пирса.
- Я не слишком жалую корабли, - ответил он. - У меня морская болезнь.
- У меня тоже, - рассмеялась Йоланда. - Хорошо помню мое единственное
морское путешествие. Я была совсем маленькой, когда мать привезла меня сюда
из Салерно. Мне было так плохо, что она думала, я умру до того, как мы
причалим. С того времени нога моя не ступала ни на один корабль.
- Хотелось бы мне сказать то же самое, - горестно вздохнул Пирс, зная,
что настанет время, когда ему снова придется оправиться в море. Ему нравился
серебристый смех Йоланды и то, что она предпочла его общество, не замечая
других мужчин. Он пристрастно разглядывал ее. Теперь девушку было легче
рассмотреть: она сняла свой шарф и длинное покрывало, скрывающее ее с головы
до ног. На ней было зеленое платье из блестящего муарового шелка,
темно-коричневые, с золотистым отливом волосы собраны в высокий узел,
перевитый узкими золотыми ленточками. Свободный кончик одной ленточки
завивался как раз за ее левым ушком, и Пирс подумал, что, если он дернет за
него, все эти хитроумно закрученные ленточки распустятся и волосы рассыпятся
по плечам. И наверное, упадут до талии или ниже... Разгоряченный своим
разыгравшимся воображением, он посмотрел ей в глаза. Они были такими же
темными, как ее волосы, но когда она поворачивалась к свету, в них мерцали
агатово-черные искры. Ее глаза были нежными, теплыми, тающими и озаряли
выразительное лицо Йоланды с гладким упрямым подбородком.
- Вы сказали, что приехали на Сицилию ребенком, - заметил Пирс, чтобы
она не прерывала разговора с ним, пока другие гости обсуждают морские
дела. - Ваша мать была сестрой Георгия? Или это отец ваш был его братом?
- О нет, мы вовсе не близкие родственники. "Тео", - она произнесла