"Владимир Спектр. Наезд " - читать интересную книгу автора

как-то по-девичьи неловко примащиваются на кожаном сиденье "Рекаро". Я
ласково глажу их по затянутым в дешевые, местами порванные блядские черные
чулки коленкам. Ограничиться ли минетом, прямо в машине, за рулем, во время
езды со скоростью 120-140 км в час? Чаще я везу шлюху к себе домой. Иногда я
беру сразу двоих, старую и молодую, втайне представляя, что это мать и дочь.
Они неуютно ежатся среди дизайнерской мебели моей студии под ярким светом
галогеновых ламп. Я прошу их раздеться, они просят притушить свет. Я наливаю
им выпить, чаще всего какое-то жуткое полусладкое пойло, а сам пью Chablis.
Дело не в жадности, дело в их детском, неразвитом вкусе. Маленьким девочкам
нравится все сладкое, мне даже член хочется покрыть для них карамелью. Они
снова просят выключить свет. "Зачем? Я люблю, когда хорошо видно". В
стереосистеме далеким фоном вздыхает какая-нибудь старая музыка, давно
позабытый lounge, несуществующий саундтрек к порнофильмам восьмидесятых. А
один раз я дошел до того, что включил Фрэнка Синатру, честное слово! Я
сажусь в прозрачное кресло, немного похожее на трон. Женщины раздеваются,
стыдливо отворачиваясь, даже самые разбитные стихают под неуютным взглядом
моих пустых серых глаз. Я заставляю их встать передо мной на колени, я думаю
о тех древних языческих временах, когда женщины в Египте молились однорукому
и одноногому богу, ответственному за деторождение, если мужчины были в
военных походах, поклоняясь его вздыбленному фаллосу. Я вынимаю свой член.
"Сосать", - только и говорю я. Обычно первой за дело берется более опытная,
вторая лишь слегка языком касается моих яиц, я приказываю им поменяться и
сам с силой надвигаю молодую глупую голову на свой эрегированный хуй.
Поначалу они отказываются ласкать друг друга, но я показываю свой лучший
фокус - пару зеленых бумажек из портмоне Valentino, и они послушно выполняют
все мои приказания. Я трахаю их по очереди, то молодую, то старую, а в
момент, когда собираюсь кончать, вынимаю свой член и подношу его
близко-близко к их губам, изливаясь на губы, щеки, лоб, стараясь попасть в
испуганные глаза.
В иные дни я еду по самым мрачным и сомнительным клубам столицы. Я
захожу в "Центральную станцию", спускаюсь в подвал "Казармы". Посещаю тайные
собрания "Красного и Черного". На мне чаще всего светло-голубой Lewis 501,
черная футболка без рукавов, украшения белого золота: браслеты, серьги,
кольца. Я подхожу к бару с независимым видом, заказываю себе двойной виски,
привлекая внимание здорового небритого кавказца, справа от меня. Выпиваю и,
подмигивая соседу, перехожу в Лабиринт Страсти. Я не оглядываюсь, но точно
знаю, что зверек следует за мной. В дальней темной комнатке Лабиринта воздух
пропитан потом и спермой, слышны едва различимые вздохи и стоны, ритмичные
хлопки плоти о плоть. Я двигаюсь медленно, чьи-то грубые и в то же время
нежные руки ощупывают меня с ног до головы, гладят по заднице, хватают за
хуй, я упираюсь в стенку, а вместе с тем в чей-то толстый стоящий член. Руки
встреченного мной самца бережно, но в то же время неодолимо обнимают меня за
шею и давят, заставляя склоняться все ниже и ниже, до тех пор, пока хуй не
упирается мне в лицо, прямо в губы. Я целую этот ужасный грубый, словно
сделанный из каучука, агрегат, провожу языком по стволу от самых яиц до
уздечки и беру член в рот. Руки давят сильнее и сильнее, заставляя член
проникать все глубже и глубже в мою глотку, я даже содрогаюсь от приступа
тошноты. Кто-то подходит сзади, кладет руки мне на спину, обнимает меня,
задирает футболку, гладит по груди и спине, быстрые крепкие пальцы
спускаются ниже, расстегивают пояс на джинсах, дотрагиваются до моего члена.