"Норман Ричард Спинрад. Русская весна " - читать интересную книгу автора

модный голубой костюм и шелковую белую, стилизованную под крестьянскую
рубашку с расшитой золотом вставкой вместо воротничка и галстука. Он носил
антикварные механические часы "Роллекс" и вычурное золоченое пенсне.
По-своему он был даже красив, но в то же время внушал некоторый страх - из
тех сказочных существ, о которых понаслышке знала Соня, - настоящий
еврорусский, утонченный и элегантный советский гражданин мира. Она тоже
мечтала стать такой.
Куракин сам, демократично, налил чая из старого серебряного самовара -
единственного традиционного предмета во всем кабинете - и перешел к делу.
- "Красная Звезда" расширяется быстро, нам срочно требуется персонал, -
сообщил он. - Наш отдел разработал план оптимального пополнения, и мы
изучили учебные архивы университета и характеристики выпускников. Вы попали
в двадцать пять процентов лучших. Поздравляю вас, Соня Ивановна! Вы
приглашены в "Красную Звезду".
- Но... но... но меня уже приняли в дипакадемию и...
- Дипломатическая служба! - фыркнул Куракин. - Нужно еще лет десять,
чтобы убрать оттуда динозавров и навести порядок в этой каше. "Красная
Звезда" - не дипломатическая служба, это место для умных молодых женщин,
позвольте вам сказать.
- Но... но... я для этого пошла на помолвку...
- Ваша личная жизнь не интересует "Красную Звезду", - беззаботно
произнес Куракин. - Что хотите, то и воротите. Насколько мы понимаем, с
работой вы справитесь, а в выходные, если желаете, развлекайтесь хоть со
всем хором Красной Армии или выходите замуж за орангутана.
- Но как же Юлий и моя карьера...
- Ну, не глупите! - заявил Куракин. - Вам целых два года учиться,
прежде чем вы туда поступите, и зарплата у них не та. Для начала мы положим
вам втрое больше, и заметьте - в валюте, Соня Ивановна, не в рублях.
- В валюте? - вырвалось у Сони.
Эти слова ее поразили. "Валютой" назывались свободно конвертируемые
деньги (доллары, ЭКЮ, иены, швейцарские франки), обращающиеся на Западе, в
отличие от рублей, конвертировавшихся лишь по отношению к ЭКЮ, да и то при
официальных международных расчетах. Каждый, кто хочет ездить на Запад,
мечтает о кошельке, набитом валютой, без этого придется довольствоваться
нищенской подачкой от "Интуриста".
- В валюте, ясное дело, - сказал Куракин. - Мы превращаем рубли и
советские товары в настоящие деньги, и валюты у нас хоть отбавляй. Нам нужно
держать марку, детка, и мы не желаем, чтобы наши служащие слонялись по
Европе с протянутой рукой, как наши нищие русские, вот так-то. Уверен, при
пяти тысячах ЭКЮ в месяц нам не придется краснеть за вас перед бельгийцами!
- Бельгийцами? Пять тысяч ЭКЮ в месяц?
Куракин воспринял ее замешательство на странный манер.
- Вы что, не слышали меня? Я - занятой человек, Соня Ивановна, за
сегодня я принял человек пятьдесят и не могу терять время. Вы хотите
работать или нет?
- Вы не сказали, какая работа, товарищ Куракин, - пролепетала Соня.
- Разве? - переспросил Куракин. Он застонал, сквозь стекла очков было
видно, что он закатил глаза к потолку. Он раскинул руки и улыбнулся ей
извиняющейся улыбкой. - Вы правы. Я сегодня нанял столько людей одного за
другим, что все слились в одно лицо. Язык заплетается.