"Норман Ричард Спинрад. Русская весна " - читать интересную книгу автора

кухне стажируются шеф-повары других ресторанов, но здесь утверждают, что это
мистификация.
Андре сделал заказ - сплошь деликатесы. Крошечные сырые устрицы в
гнездышках из жареной гречки, лапша с грибами, печеный перец в белом крепком
вине с зеленым луком, маринованным в уксусе. Тонкие ломтики кабаньего мяса
под соусом из свежей малины с приправой из зеленой фасоли с тмином; красный
стручковый перец, жареный лук, крошечные печеные картофелины, пропитанные
каким-то маслом с тминным привкусом, а к ним - икра, очень крепкое бордо, и
сверх всего суфле трех видов: шоколадное, апельсиновое и ореховое, каждое в
своем соусе. Сыры. Печеные орехи. Кофе. Коньяк. И гаванская сигара Андре.
Когда они покинули ресторан, Джерри ощущал приятнейшую теплоту во всем
теле. Он съел всего понемногу, и потому не было тяжести в желудке. Он с
удовольствием принял предложение Андре чуток прогуляться вдоль Сены и по
Сен-Жермен. "Небольшая прогулка" вылилась в трехчасовую ходьбу с тремя
основательными передышками в уличных кафе; дважды они пили кофе и раз -
ароматное ежевичное вино, называемое "кир".
Обитатели Южной Калифорнии плохо знают пешеходов. Опыт Джерри
ограничивался десятком кварталов в Венеции, Вествуда, неряшливой Тихуаны и
Сан-Франциско. Парижский Левый берег представлялся ему городом на чужой
экзотической планете - но вместе с тем казался очень знакомым местом, как бы
из полузабытых снов. На деле - из массы телевизионных программ и
кинофильмов, в которых обычно показывали именно эту часть города. Она была
так же знакома Джерри, как бульвар Голливуд, аллея Малхолэнд или проезд
Венчер людям со всего света, никогда не подъезжавшим к Лос-Анджелесу ближе,
чем на шесть тысяч миль.
Однако видеть Париж в кино - одно, а вот быть внутри него - совсем
другое.
А если еще посмотреть на девушек!..
Не то чтобы парижские женщины поражали воображение сильнее, чем
сказочные старлетки или проститутки Лос-Анджелеса - где женская красота
везде, в любом кругу считалась главным условием успеха. Но в Париже эти
соблазнительные создания принадлежали улице - они не ездили в машинах, а
прогуливались по тротуарам, выставляли себя напоказ, сидя за столиками
уличных кафе, - десятки, сотни на каждом шагу; это ошеломляло, казалось, что
с ними очень легко познакомиться на любой улице Сен-Жермен.
Но они все говорили по-французски...
Разумеется, это не было неожиданностью для Джерри, но он привык
ассоциировать неанглийскую речь с людьми извне - иммигрантами и
иностранцами. Здесь он сам был пришелец. Французские парни, переходя от
столика к столику, болтали с девушками или гуляли с ними по улицам, и делали
это легко и раскованно. Так делал бы и он сам, если бы не был во Франции.
Джерри не успел углубиться в размышления о своей лингвистической
беспомощности - Андре увел его на берег Сены. Они спустились по старой
каменной лестнице к пирсу и сели на прогулочный катер, этакую малютку по
сравнению с неуклюжими бегемотами, во множестве пыхтевшими по Сене.
- Безнадега, если считать это туристическим бизнесом, - сказал Андре,
когда катер отчалил. - Но должен же кто-то поддержать безнадежное дело,
правда?
Катер обогнул остров Сен-Луи, за Нотр-Дам вошел в главный канал под
Пон-Луи, двинулся по Сене на запад, прошел под прекрасными мостами - мимо