"Майкл Стэкпол. Война темной славы" - читать интересную книгу автора

утверждать, что боги так же глупы, как и лунные новобранцы - поэтому они,
боги, готовы исполнять молитвы новоиспеченных обладателей лунных масок, в
то время как истинным верующим не дождаться божьей милости.
Я долго размышлял перед этой молитвой. Род Хокинсов поклонялся богу
воинов, и мы были не в обиде на Кедина. Молитва, которую я произнес тогда,
была такой же, как если бы я молился на поле битвы. Я должен был просить
лишь одну-единственную из шести Военных Добродетелей, и выбрать какую-то
одну из них было заданием не из легких.
Никто не просил у богов Терпения, хотя отец говорил, что оно иногда
очень нужно на войне, что бывают такие моменты, когда умение выждать
оказывается важнее умения сражаться. Многие молились о Стойкости - сюда
входили и сила, и ловкость, и выносливость, которые так важны в бою.
Мужество и Храбрость также были излюбленными добродетелями, как, впрочем, и
Дальновидность, то есть способность ясно представлять себе и планировать те
или иные военные действия. Я останавливался попеременно на каждой из них,
но в конце концов отказался от всех пяти. У меня были все физические данные
воина. Я понимал суть войны и знал, как ее нужно вести. Я также знал, что
со временем придет и опыт. Мне казалось, что Мужеством и Храбростью я
обладал от природы, хотя, конечно, можно ли быть абсолютно уверенным в
этом, когда тебе только восемнадцать?
Молился же я о Самообладании. Я не хотел иллюзий - ни в жизни, ни на
войне, - чтобы никакое замешательство или временное помешательство не могли
сломить меня или заставить задуматься над тем, где я, почему я здесь и что
я должен делать. Я просил ясности ума, которой лишены многие, но без
которой все остальные умения бесполезны. Я знал, что, если мою просьбу
исполнят, мне придется жить с памятью обо всех ужасах войны, но лучше жить
так, чем не жить вообще.
Я сжал левую руку в кулак и поднес ее к груди, словно держал перед
собой щит. Правой рукой я посыпал уголек порошком ладана, а затем опустил
ее, будто воткнул в землю воображаемый меч. Уголь начал тлеть, и в воздух
взвилась лента серого дыма.
- Бог Кедин, услышь мою молитву! - я старался говорить тише, чтобы не
мешать воинам, стоявшим рядом. - Ты - источник, дающий жизнь любому подвигу
на этой земле. Своим разумом ты, словно острой бритвой, отделяешь выдумку
от действительности, слухи от правды, страх от реальности. Научи же меня
видеть четко, думать ясно, понимать и сердцем, и умом, что я должен делать,
когда и как это сделать лучше всего. С твоей помощью никогда не уклонюсь я
от битвы, не откажусь от своего долга, не брошу тех, кто вверит мне свою
жизнь. Клянусь своей честью, ныне и навеки.
Я поднял голову и взглянул на статую. Над ней тучей сгущался дым. Мне
казалось, что вот-вот я услышу гром или увижу блеск молнии. Ничего этого не
произошло - не последовало никакого знака, который свидетельствовал бы о
том, что моя молитва услышана. Я улыбнулся, подумав о том, что если бы я
даже увидел что-то сверхъестественное, это вовсе не означало бы, что Кедин
даровал мне Самообладание. А может, как раз наоборот?
Я встал, снова поднялся вверх по ступенькам и представился
прислужнику. Он взял маленькую, высеченную из камня печать, обмакнул ее в
чернила и прижал к моей маске, под правым глазом. Печать оставила след в
виде трезубца, означавший мое воссоединение с Кедином. Я преклонил голову
перед служителем храма и направился к выходу.